Потом Стефан оказался на узкой улице шириной всего один метр. Древние каменные стены тесно обступали его, словно живые создания, пронзённые стрельчатыми арками. Эти арки, уходящие высоко в ночное небо, создавали ощущение, что он находится в бесконечном каменном хребте, который свисал над ним, угрожая своим давлением.
В одной руке Стефан сжимал бауту – маску, которая не только скрывала его лицо, но и искажала голос. Одев её, он почувствовал странную смесь страха и свободы. Эта маска позволяла ему быть кем-то другим, неузнанным в городке, где каждый знал каждого. Она была его щитом и оружием, дарила ему возможность скрыться от пронзительных взглядов горожан, как будто он исчезал среди стен и арок. Стефан скользил по этой тесной улице, смутно осознавая, что за каждым углом может скрываться что-то неизведанное и опасное. Тьма сгущалась, и каждый звук эхом отражался от каменных стен, заставляя его чувствовать себя ещё более уязвимым. Но благодаря бауте он был одновременно невидим и всемогущ; с каждым новым шагом и вдохом, становясь частью его нового, тайного существования. Проникнутый духом тайны и трепета, Стефан двигался вперёд, вглубь сна, который превращался в бесконечно запутанный лабиринт, где каждая улица, каждая арка могла стать как убежищем, так и ловушкой.
В Японской мифологии огромные монстры воплощали силы природы, которые проявлялись в ответ на экологические бедствия, производимые людьми. Гигантский радиоактивный Годзилла олицетворял всю рефлексию японцев после Второй мировой войны, а фильм стал окном в самые глубокие страхи народа в послевоенные годы. Стефан имел интерес к подобным фильмам, в них часто можно было встретить визуальные метафоры, почерпнуть смысл и пищу к размышлению. Казалось он переживал почти те же глубокие чувства и страхи в своём сне, что и герои этих фильмов. Он знал, что в их сердцах лежала не только боль, но и надежда на восстановление и возрождение. В его коллекции были десятки постеров и редких копий фильмов о монстрах, но некоторые из них занимали особое место. Например, "Годзилла" 1954 года с его мрачными красками и торжественными паузами между разрушительными сценами. Они были более чем просто кадрами – это была эмоциональная хронология национального бедствия и преодоления.
Однажды, после очередного просмотра серии Годзиллы, сидя в своей темной комнате, заполненной мерцающим светом экрана и громоздкими тенями фигурок монстров, Стефан задумался о том, какую роль эти мифы играют в современности. Он представлял себе, что сегодня могли бы воплотить силы природы, явившись в ответ на современные бедствия: климатические изменения, загрязнение среды, потерю биологического