Глаза и уши режима. Государственный политический контроль в Советской России, 1917–1928. В. С. Измозик

принадлежало главному директору почт, президенту Главного почтового правления, главноначальствующему над Почтовым департаментом, министру внутренних дел, министру почт и телеграфов. Непосредственное руководство перлюстрацией осуществляли сначала почт-директора крупнейших почтамтов, а с 1829 года директора Почтового департамента и Санкт-Петербургского почтамта. С 1886 года эта обязанность была возложена на старших цензоров Санкт-Петербургского почтамта К. К. Вейсмана, А. Д. Фомина и М. Г. Мардарьева, последовательно занимавших должности руководителей цензуры иностранных газет и журналов в Российской империи и «особой части при ней» и напрямую подчинявшихся министру внутренних дел83. К концу своей службы они имели чин тайного советника (чин третьего класса, равный генерал-лейтенанту)84.

      В начале XX века пункты перлюстрации при почтамтах существовали, кроме столицы, в Москве, Варшаве, Одессе, Киеве, Харькове, Тифлисе. В конце XIX в. были также созданы пункты перлюстрации в Казани (1889) и Нижнем Новгороде (1894). Последний вскоре, после закрытия Всероссийской ярмарки, был упразднен, а казанский просуществовал до 1908 года85. В феврале 1913‑го совещание в Департаменте полиции признало необходимость создания 12 новых пунктов перлюстрации в Сибири, Поволжье и пограничных городах, но реализовано это решение не было86. Следует подчеркнуть, что перлюстрация, проводившаяся на основе прямых распоряжений императора, являясь, как писали в секретных документах XIX века, «непроницаемой тайной», была юридически законной с точки зрения абсолютной монархии, поскольку опиралась на часть 1 статьи 340 Уложения о наказаниях87. Вместе с тем она противоречила официально существовавшим законам империи. Судебное законодательство Российской империи предусматривало уголовную ответственность за незаконное вскрытие почтовой корреспонденции. Например, Уложение о наказаниях уголовных и исправительных издания 1885 года в статье 1104 устанавливало за нарушение тайны почтовой корреспонденции, «хотя бы из одного только любопытства», удаление от должности и заключение в тюрьму на срок от четырех до восьми месяцев. Схожие меры предусматривали статьи 542 и 680 Уголовного уложения, утвержденного Николаем II 22 марта 1903 года88. Правительственные чиновники в 1908–1914 годах в ответ на обвинения в оппозиционной печати и затем в Государственной думе уверяли, что это все выдумки и ничего подобного не существует89.

      Увеличение объема перлюстрации с начала XX века требовало не только расширения штатов, но и роста производительности труда. Для проведения первичной операции (вскрытия почтового конверта) в начале века стали использовать техническое усовершенствование. В специальной металлической посуде (типа электрического чайника) нагревалась вода и через небольшое отверстие вверху бил горячей струей пар. Держа в левой руке письмо над струей пара, чиновник одновременно длинной и толстой булавкой отгибал клапаны конверта. При необходимости, в случае нарушения печати, изготовлялась поддельная