Долгая совместная жизнь нисколько не уменьшила их взаимного обожания. В шестьдесят четыре года Александр II держал себя с нею, как восемнадцатилетний мальчик. Он нашёптывал слова одобрения в её маленькое ушко. Он интересовался, нравятся ли ей вина. Он соглашался со всем, что она говорила. Он смотрел на всех нас с дружеской улыбкой, как бы приглашая радоваться его счастью…»
Но безграничное счастье супруга-императора разделяла, увы, лишь его Катя. Августейшие родственники негодовали. Вот великая княгиня Мария Павловна, невестка императора, выказывает своё недовольство гессенскому принцу Александру: «Она (Юрьевская) является на все семейные ужины, официальные или частные, а также присутствует на церковных службах в придворной церкви со всем двором. Мы должны принимать её, а также делать ей визиты. И так, как княгиня весьма невоспитанна, и у неё нет ни такта, ни ума, вы можете себе представить, как всякое наше чувство просто топчется ногами, не щадится ничего».
Когда твои младые лета
Позорит шумная молва,
И ты по приговору света
На честь утратила права…
Нелестные мнения о княгине Юрьевской витали в салонах и гостиных аристократического Петербурга. Но говорили о ней, передавая и скабрёзные сплетни, шёпотом, дабы не навлечь гнев самодержца.
Другая яркая картинка вновь оживает под пером великого князя Александра Михайловича: «Когда Государь вошёл в столовую, где уже собралась вся семья, ведя под руку молодую супругу, все встали, и великие княгини присели в традиционном реверансе, но отводя глаза в сторону… Княгиня Юрьевская элегантно ответила реверансом и села на место императрицы Марии Александровны. По любопытству я внимательно наблюдал за ней… Она была явно очень взволнованна. Часто она поворачивалась и слегка пожимала его руку. Её усилия присоединиться к общему разговору встретили лишь вежливое молчание… Когда мы возвращались домой, моя мать сказала отцу (великому князю Михаилу Николаевичу, младшему сыну Николая I. – Л.Ч.): „Мне неважно, что ты думаешь или делаешь, я никогда не признаю эту наглую авантюристку“».
Мемуарист объективен: бедной «авантюристке» приходилось несладко под колкими взглядами августейших родственников. Но страдала не только она.
Крымская идиллия
Самым тяжёлым испытанием для цесаревны стали месяцы, проведённые ею в Ливадийском дворце в Крыму, осенью 1880-го, вместе с императором и его новым семейством. Марии Фёдоровне пришлось изрядно поволноваться – отныне, после вступления её самодержца-свёкра в брак с княжной Долгоруковой, у Ники появился реальный соперник, претендент на российский престол – Георгий, которого Александр II любил больше, чем своего внука. Так, по крайней мере, ей казалось. Да и в целебном крымском воздухе носились болезненные и обидные для цесаревны слухи…
Александр выехал в Крым с супругой и старшими детьми, Георгием и Ольгой, на исходе