Тихим ясным и холодным утром уходили на перевал пешими, снаряжённые по-зимнему, с короткими широкими охотничьими лыжами на правом плече, с котомками и карабинами за спиной, Степан Раскатов, Федот Грузинов, Ивашка Егоров, Прокоп Загайнов и Никита Лямкин. Рядом с каждым бежала опытная умная лайка, поскольку без собаки зимний промысел теряет всякий смысл: она и зверя отыщет, и о нём же предупредит, сбережёт. Накануне общинно было оговорено, что коль скоро с провиантом скудно, зверя здесь, в долине, добыть есть кому – мужики и старики покуль зорки: белке в глаз с полсотни метров одной дробинкой всякий угодит, то и пущай молодёжь идёт на промысел соболя. Дело доброе, прибыльное, отлаженное еще дедами наших дедов, заимки схоронены в таких местах, куда и конный не всегда доскачет, и пеший не дойдёт, припасы – сухари, крупа, соль в сухих ларях хранятся. Однако торопиться надобно – не ноне, так завтрева снега падут, и тогда уж всё, никудышеньки отсель до лета!
Еще до зорьки матушка Варвара с монахинями отслужили молебен во здравие идущих на промысел. От харча, что тайком сунули в их котомки сердобольные матери, охотники наотрез отказались: покорнейше благодарим, мы, мол, разживёмся не дичью, так рыбой, а вам на зимовку сгодится. Взяли лишь по горстке соли, в пояс миру поклонились, осенили себя крестным знамением и цепочкой ушли по тропке вверх. Благополучно миновав узкий скалистый коридор на перевале, посуху спустились к реке, перебредя её, крепко обнялись и разошлись, каждый в своё родовое охотничье угодьё. Кому-то до места ходу было два дня, а кому и неделю.
Трёхдневный переход у Стёпки с Ивашкой был в одном направлении – в урочище Берёзовой Гривы, а там уж Раскатову на восток, к скалистым отрогам Голухи, Егорову вниз по речке Журавлихе к гольцам Синюхи. На вторые сутки пути ночью выпал обильный снег, под утро прояснело, воздух выстудило; охотники встали на подбитые камусом лыжи: прихваченные морозцем сумёты были глубокими, по колено. Оно и к лучшему – по насту да на ходких лыжах куда быстрее и проворнее, нежели раз за разом высвобождать из сугробов утеплённые войлочными чулками-пайпаками кожаные бутылы.
Выбравшись на заснеженное седёлко очередного безымянного отрога, промысловики огляделись.
– Вишь ты, сколь снежища-то навалило! – Степан указал