К зимовью подъехал уже затемно. Несколько собак заливистым лаем встретили нежданного гостя. Скрипнула дверь зимовья, и высунулась голова Сергея. Включив фонарик, он недовольно пробурчал:
– Кого там ещё ночью черти носят?
– Свои, брат-охотовед! Нового штатного охотника! – гордо ответил Лёшка, слезая с коня.
– Алексей, ты, что ли? Какими судьбами? – спросил Сергей.
– Соскучился по Чикойской тайге, вот и рванул к вам на промысел.
– Что-то поздновато, заходи, гостем будешь, а мы завтра уже домой собрались!
Лёшка поздоровался с Сергеем и вышедшим следом Петром. Расседлал коня, отвел его в сторону и, привязав длинной верёвкой за ногу на травнике, снял узду и дал ему овса. Затем достал из сумы бутылку спирта, кусок сала и булку свежего хлеба, зашел в зимовье. Сергей зажег вторую керосиновую лампу. Посредине стола парила сковорода с только что пожаренным диким мясом. Лёша выставил пол-литра, сало и хлеб на стол и произнес, потирая ладони:
– Ну, я, как всегда, вовремя! Разводи!
Засургученную пробку бутылки с этикеткой, на которой большими буквами было напечатано: «Спирт питьевой», раскрыл ножом Пётр. Затем, зачерпнув из ведра половину эмалированного ковша воды, он медленно вылил в него чуть меньше половины бутылки спирта.
– В аккурат, сорок будет! – уверенно произнес он, помешивая ложкой содержимое.
Лёшка вспомнил про свою мокрую одежду и выскочил за дверь, достал ее из сум. Вернувшись, развесил по вешалам возле печки. Петр уже разливал отстоявшийся спирт по железным кружкам.
– Я тут по дороге искупался малехо, – сказал Лёша, сев за стол, и взял кружку.
– Нас с окончанием, тебя с началом