На Юзовском заводе доменный цех имел самостоятельное проектное бюро под руководством Гребенникова, не получившего инженерского диплома, но восемь лет проведшего в Америке на металлургических заводах.
Доменное проектное бюро Юзовки стало школой конструкторов-американистов. Они отличались от других даже в мелочах – чертежи исполнялись на стандартных листах одинакового формата, рамка чертежа отступала от края на пять миллиметров, надписи располагались в правом верхнем углу. Достаточно бросить взгляд на чертеж, чтоб узнать работу куракинской школы. Такой чертеж принесли Жестовский и Владимирский.
– Кто научил вас так чертить? – спросил Курако.
Студенты ответили, что провели лето на одном из уральских заводов, там их учил Казарновский, и с тех пор они не могут чертить по-иному.
– Чему еще вас научил Казарновский?
Студенты стали рассказывать. Курако слушал, улыбаясь. Как упругие мячи, к нему возвращались слова, которые он бросал на Юге. Студенты говорили, и Курако узнавал свою теорию, свое понимание печи, излюбленные свои словечки.
Казарновский два лета – в одиннадцатом и в двенадцатом году – провел на студенческой практике в Юзовке, и это навсегда решило его инженерскую судьбу. Он стал куракинцем, американистом. Он передавал другим, что воспринял от Курако. Так создавалась школа.
– Казарновский едет со мной, – сказал Курако. – Не поехали бы вы? Дело найдется.
Два года провели студенты с Курако, отрезанные от Петербурга.
…Вечером Жестовский приходит к Курако. У него решительный и мрачный вид. Он говорит:
– Михаил Константинович, вы правы. Предельной нагрузки балка не выдерживает.
– Вот и отлично.
– Я решил уйти от вас, Михаил Константинович. Из меня ничего не выйдет. Ничего я не знаю, ничего не умею. Люди без институтского образования работают лучше меня.
– Вот это правильно, вот это хорошо.
Курако смеется, и глаза его светятся радостью.
Жестовский стоит, понуря голову.
– Вы действительно ни черта не знаете. Поздравляю, из вас выйдет человек. Об уходе бросьте думать. У меня есть спиртяга, отпразднуем этот случай. Только чур, Жестовский, – помните: каким бы большим начальником вы ни были, никогда не воображайте, что вы много знаете.
Вечером Курако созывает доменщиков. В праздники у них любимое развлечение – охота; окрестные деревни знают куракинцев. Когда приезжает Курако, крестьяне выпрягают и прячут лошадей, кучера поят допьяна, чтоб Михаил Константинович никуда не мог выбраться от них, чтоб жил с ними сутки, двое и трое.
Другое развлечение доменщиков – споры. Все объединяются против Курако. Никто не помнит, чтоб в споре удалось уложить его на обе лопатки.
Казарновский, Жестовский и другие подолгу готовились к спорам. Последние дни они рылись в гурьевском заводском архиве и перевели разговор на историю сибирской металлургии.
Жестовскому