Хотя Курако и побил опостылевшего француза-гувернера, он по-прежнему ежедневно слышал французскую речь. Инженеры, мастера и старшие рабочие Брянского завода были французами. Все книги и записи велись по-французски.
Брянский завод принадлежал русским предпринимателям – Губонину и Голубеву. Это было редкостью. Из восемнадцати южных заводов только четыре основаны с участием русских капиталов.
Но и здесь ни одного русского инженера не допускали к доменным печам. Начальник доменного цеха, бывший французский мастер Пьерон, не доверял им даже лебедок – грубых простых машин, подымающих кокс и руду.
Французы острили, что, не в пример Наполеону, им удалось завоевать Россию без крови и без выстрелов. Остряки ошибались – грохот взрывов и черные лужи «дешевой» крови русской «мастеровщины» отмечали путь металлургического Юга.
Пьерон гордился изобретенной им системой крепления горна – нижней части домны, где скопляется жидкий чугун. Старые доменщики помнят систему Пьерона – знаменитый пикотаж, который Курако вывел впоследствии из употребления.
Система пикотажа была системой взрывов. На полном ходу, на самом горячем дутье, белый и пузырящийся, как кипящее молоко, чугун проедал горн, вырывался на мокрую глину и тысячами тяжелых молний ударял из-под печи. Иногда чугун просачивался в трещину огнеупорной кладки, прожигал себе длинный извилистый ход и вдруг начинал бить фонтаном в нескольких метрах от печи.
Взрывов бывало по десятку в год. Случались взрывы такой силы, что однажды чугунная плита весом в восемьдесят пудов была сорвана со своего места у печи, с бешеным свистом и звоном пробила кровлю, влетела в соседнюю контору и подмяла под себя письменный стол самого Пьерона.
Франция, Англия и Бельгия посылали нам старые, изношенные домны и невежественных, неискусных мастеров. Они приезжали обогащаться в «дикую» обильную страну.
Курако не прятался от взрывов. Со всех ног он бежал на грохот. Прижавшись к печи, вытянув голову вперед, он слушал дыхание домны. Он начинал понимать домну на слух, различать ее запахи и оттенки бьющегося внутри огня. Через год он научился предугадывать взрывы. Это было первое проявление его замечательного таланта.
Однажды ночью мастер-француз поймал Курако в лаборатории. Перед Курако лежали раскрытые записные тетради цеха и толстая французская книга о металлургическом процессе. Парень был наказан. Его перевели в катали.
Через два дня Курако выгнали с квартиры. Каталей в городе на квартирах не держали. Они находили себе пристанище в селах, у мужиков. Когда Курако проходил после работы по улицам, мальчишки кричали ему вслед:
– Дяденька,