Все-таки она привыкла к традициям их деревни, по которым полагалось сначала вывести наряженную козочку или поросенка, подшучивая над сватами. Потом получить от них «выкуп», но и второй раз «обмануть», показывая обряженную в лучший сарафан маленькую девочку в качестве невесты. Обычно эту роль с великой охотой исполняли младшие сестренки или какие-нибудь родственницы. И уж только на третий раз выводили саму невесту. Так сваты отдавали дополнительные подношения друзьям невесты и семье.
«Надо же, как старается ради меня. Ах да, соседи же смотрят», – подумала Котя.
Жители селения и правда покидали свои избы, их не останавливал даже трескучий мороз. Они с интересом подступали ко двору, разглядывая богатые сани. Но, кажется, не понимали, присоединяться ли им к обряду выкупа или не стоит. Вскоре почти вся деревня во главе со старейшиной просто обступила молчаливым полукругом их двор. И выглядело это жутковато: будто пришли судить всем миром и расправляться с лиходеем каким.
Сваты же на глазах у всех резко осадили дребезжащее пение старшей жены, кажется, лишив ее дара речи резким восклицанием.
– Так, старуха, не нужны нам ваши игры, – топнул ногой один.
– Чарку зеленого вина ты нам поднесла – на том благодарим, – небрежно отмахнулся другой.
– А больше времени у нас нет, смеркается скоро, путь через лес неблизкий, – хмуро заметил третий, наверное, самый старший.
– Веди уже ее, – взмолился отчим, прячась за спину жены.
«Вот и все… Листопадная осень, богатая», – оборвалось что-то в сердце у Коти. Она поняла, что еще не одета, и собирала ее по нелепому совпадению средняя жена, торопливо наматывая платок и помогая как можно скорее надеть тяжелый тулуп. Мать же тоже оживилась, хотя еще пошатывалась. В избу, впуская из сеней холод, влетела старшая жена, отозвавшись с порога и как будто загребая руками:
– Ох, выводите. Всё, змеюка, у тебя, оказывается, сундук приданого был, от старейшины принесли, в сани уже погрузили. Да подарок, подарок-то свой не забудь! Быстро-быстро!
Котя торопливо схватила со стола гребень в шкатулке, заметалась по избе, рассматривая, что еще взять. Зачем-то сунула за пазуху свой девичий венчик. Но в тот миг ей вдруг почудился неизменный зов, вещица как будто сама приказала не оставлять ее. Иных забытых вещей у Коти не обнаружилось.
– Кровинка моя, – только залилась слезами мать на лавке, когда старшая жена буквально выпихнула Котю наружу через сени.
Щеки тут же схватил мороз, кажется, выдался самый холодный день зимы.
– Вот и невестушка наша, – пропела старшая жена, показывая застывшую Котю.
Сваты оказались высоченными мужиками, они окружили с трех сторон, как три раскидистых дуба. Их обветренные лица покрывали шрамы. У одного он рассекал бровь, у второго длинной бороздой проходил вдоль щеки. Третий же щеголял перебитым носом. Они не напоминали ни крестьян, ни честных слуг торгового гостя. Хотелось верить,