Прежде было только тревожно и смутно на душе. Сейчас, после шумной Васиной встречи, тревога осталась, но появились радость и надежда. Как он был глуп! Что-то мудрил, над чем-то ломал голову, мучился, а все просто: рождается ребенок, он – отец, он имеет право требовать от Стеши переехать к нему! Добьется!.. Страшного нет!..
Федор бежал по пустынным улицам к больничному городку.
В приемной родильного отделения сидел только один уже немолодой мужчина, из служащих, в добротном пальто, в высокой, под мерлушку, шапке. У Федора от быстрой ходьбы, от напряженного ожидания чего-то большого тяжело стучало сердце. Почему-то представлялось, что, едва только он войдет, все засуетятся, забегают вокруг него. А этот единственный человек в пустой, чистой, ярко освещенной комнатке взглянул на него с самым спокойным добродушием.
– Первый раз? – спросил он.
– Что? – не сразу понял Федор.
– Я спрашиваю: первый раз жена рожает?
– Первый, – ответил со вздохом Федор. Он сразу же подчинился настроению этого человека.
– Видно. А я каждый год сюда заглядываю. Четвертый у меня.
Дежурная сестра вынесла вещи – пальто, шаль, фетровые ботики.
– Получите.
Незнакомец принял все это, не торопясь уложил, связал аккуратно.
– Привел жену – узелок взамен дали. До свидания… Не волнуйтесь. Обычное дело. Вам бы кого хотелось – сына или дочь?
– Сына, конечно.
– Значит, дочь появится.
– Почему?
– По опыту знаю. Девочек больше люблю, а каждый год – промах, мальчики появляются. Но и это неплохо. Народ горластый, не заскучаешь.
Еще раз ласково кивнув, он ушел. Сестра, закрыв за ним плотнее дверь, деловито спросила:
– Как фамилия?
– Соловейков… Федор Соловейков.
– Федоры у нас не рожают. Муж Степаниды Соловейковой, что ли? Эту сегодня положили… Передачу принесли, давайте мне… В целости получит.
– Не родила еще?
– Больно скоро. Идите, идите домой. Спите спокойно. Сообщим.
– Я подожду.
– Нет уж, идите. Может, трое суток ждать придется. Дело такое – ни поторопишь, ни придержишь.
Федор долго топтался под освещенными окнами родильной, прислушивался, не донесется ли сквозь двойные рамы крик Стеши. Но лишь робко скрипел снег под его валенками.
За ночь он несколько раз прибегал под эти окна, ходил вдоль стены. Было морозно, временами начинал сыпаться мелкий, сухой снежок, а Федору в мыслях представлялось солнечное летнее утро, луг, матовый от росы, цепочкой два темных следа – один от ног Федора, другой от ног сына… Они идут на рыбалку с удочками… И росяной луг, и следы на мокрой траве, и берег реки с клочьями запутавшегося в кустах тумана – все отчетливо представлял Федор. Не мог представить только самое главное – сына. Белоголовый, длинное удилище на плече, и все… Мало…
Он промерзал до костей, бежал домой, там, не зажигая огня,