– Дело резонансное, все новостные каналы о нем трубят. Кого бы ни назначил Петрович, придется еще и с прессой общаться.
– Тогда это точно не ко мне – ненавижу журналистов. Они хуже преступников. Наделяют их именами, лишая жертв имен. Кто хоть когда-нибудь упоминал о пострадавших? Никто даже имен их не знает, но зато все прекрасно осведомлены про тех, кто причинял страдания, – невольно вспомнила Пастыря. Все его жертвы так и остались безликими, а он навеки перекочевал в учебники по криминалистике.
– Это их работа.
– Журналисты создают панику и наделяют чудовищ силой. Они становятся смелее, кровожаднее, злее от ощущения всесилия.
– И самоувереннее, – заметил Федя. – И тогда совершают ошибки, и их ловят.
– Только вот, – протянула ладонь под струи, стекающие с козырька, – цена этому – новые жертвы.
– И как ни посмотришь на это – с двух сторон хреново, – хмыкнул друг. – Но, победа же любой ценой, не так ли?
– Победа перестает быть победой в тот миг, когда сполна хлебнешь ее последствия. Просто кто-то может с этим жить, а кто-то нет.
– И что бы выбрала ты?
– Людей, – заметила паркующийся темный внедорожник около парадного входа. – Кстати о них, – обратила его внимание на машину. – Пожаловали. Я пошла, – начала спускаться по ступеням.
Мелкие капли дождя попадали на лицо, даря холод. Работая над любым криминальным делом, я отстранялась. Мои выводы и решения так или иначе влияли на ход расследований. И не всегда положительно. Не только у хирургов есть свои персональные кладбища. У каждого из нас они тоже имеются. В конечном итоге все видят лишь результат. А с последствиями наших решений нам приходиться бороться наедине с собой.
Двери внедорожника открылись, и из него вылезли двое мужчин – высокий широкоплечий русоволосый мужчина около сорока лет с хмурым взглядом и чуть пониже его ростом худощавый блондин лет тридцати на вид с заспанными глазами. Чутье подсказывало мне, что это именно они. Следователи по делу невест. Мы поравнялись друг с другом на секунду, и мужчина помоложе обратился ко мне:
– Добрый день! Работаешь в больнице? Где мы можем найти Василия Петровича Рогова, милашка? – его губы растянула очаровательная улыбка. Кто-то тут решил включить режим соблазнителя. Милашка? И на «ты»? От такой пикаперской наглости я невольно усмехнулась. Получилось не очень радушно – по их лицам было видно. Взгляд мужчины постарше стал более хмурым, а блондин опешил.
– Федь, похоже у тебя спрашивают, – кивнула на стоящего позади друга и пошла дальше. – Я ушла, – развернулась на каблуках и поспешила в сторону корпуса. – Черт бы побрал эту погоду!
Отдаляясь, всей кожей ощущала тяжелый взгляд, которым меня одарили приехавшие. Но меня это ни капельки не интересовало. Как и то, что происходило после моего ухода.
Авдеев какое-то время постоял, буравя взглядом необычную незнакомку, вставшую у них на пути.