А сама встреча с руководством «КРАБ Рус» была не слишком долгой и не слишком содержательной. Чуть ли не вся посвящена обсуждению предмета, весьма далекого от связи, – невиданной азалии, стоявшей на окне кабинета Бурке.
– Дает цветы круглый год, – хвастался Бурке, необыкновенно гордый своим кустом, действительно обсыпанным, как фантиками, розовым. – Только совсем малые перерывы есть, когда цветов нет. Но очень небольшие.
– Не может быть, – охал Запотоцкий, – азалия обычно, как раз наоборот, цветет раз в год. А в остальное время голая, в смысле, одни лишь листья. Никаких цветов.
– Так значит вам нравица? Короша? – от радости Бурке язык не контролировал, и вообще смотрел любовно на все вокруг, даже на Игоря Валенка. И было ощущение, что он в порыве внезапно открывшейся душевной широты и полноты накатившего счастья прямо сейчас отрежет Запотоцкому пару-другую молодых отростков на развод. Аккуратно обернет свежие хвостики в салфетку, смоченную разведенным аспирином, в чистый платок уложит и так подарит.
Но ощущение обмануло. Попрощались самым обычным образом, безо всяких сентиментальных отклонений от деловой практики и этики. С одной прочной надеждой на дальнейшее укрепление сотрудничества. И лишь в машине, когда Олег Геннадьевич, уже выезжая со стоянки, от всей души ругнулся, понятно кого имея в виду: «Вот ведь фашист!» – Игорь понял, что не он один бывает минутами наивен и смешон. И может порой искренне верить в возможность абсолютно невозможного.
Минуя Дальние горы, на том участке, где улица Толстого плавно через Дзержинского перетекает в Маяковского, Игорь увидел толстенького щенка. У изгороди частного дома, что вереницей, как обрывки ниток, соединяют в одно целое заплатки городских районов Киселевска, милая помесь бульдожки с носорожкой, такого же серого от угольной сажи цвета, как снег и небо, ни на кого внимания не обращая, гонялась за своим собственным хвостом. Игорь обрадовался. Он первый раз заметил только что рожденный шарик с ушками возле этой ограды два месяца тому назад. Еще подумал: «Как близко, как опасно, у самой дороги» – и все. Дважды с тех пор здесь проезжал и ни разу больше не видел, как будто бы и это, еще одно нехорошее предчувствие, сбылось. Был песик и не стало.
А вот и нет. Как хорошо. Живой вот и здоровый. И даже больше того. Маленький и жалкий молокососик на слабых ножках превратился за эти пару месяцев в забавного пухлого увальня с толстенькими лапками. Растет, крепчает.
«Скоро, наверное, уже по-взрослому обгавкает», – подумал Игорь, и так от этой мысли стало весело, приятно, как будто невзначай удостоверился в существованье другой жизни, совсем отличной от той, которой сам живешь. Без ЗАО и ООО, бобка и половины таракана, пусть нарисованной углем, но светлой и простой, где лишь одна