Глаза старого кота были тусклы и мутны. Когда-то они горели озорством и жаждой приключений. Теперь же в них читался только страх и безысходность. Он видел охотника, который приближался к нему, и чувствовал, как его существо полностью заполняет ледяной ужас. Охотник был не похож на тех, что приходили раньше, с улыбками и щедрыми обещаниями. Этот был жестоким и непримирим. Глубоко посаженные глаза смотрели на Барсика, пронизывая его насквозь, словно острые ледяные стрелы. Барсик пытался подняться, но силы покинули кота. Он просто лежал, не в силах сделать даже шаг. Кот чувствовал, как жизнь уходит. Он видел смерть, она стояла перед ним, улыбаясь усмешкой и обещая вечный покой.
– Не мучайся, – произнес он хриплым голосом, и с жестокой быстротой, казнив обреченного, прикончил животное.
Тяжелый воздух застоявшейся тишины висел в развалинах часовни, подобно плотной завесе, отделяющей мир живых от мертвого. Каменные стены, когда-то украшенные росписями, теперь покрывали глубокие трещины, словно шрамы от неизгладимой боли. Окна, некогда просвечивавшие в радужной галерее красок, были заткнуты лохмотьями забытых времен. Внутри, где когда-то звучали молитвы, теперь царила глухое безмолвие, прерываемое лишь порывами ветра, проникавшими в разрушенные отверстия. По пыльным ступеням лестницы, когда – то ведущей к алтарю, неспешно двигался холодный ветер. Он проносился сквозь провалы в крыше, неся с собой шепот давно умерших легенд. Свист ветра походил на пронзительный плач по Курше—2, некогда процветающему городу, а теперь – лишь на пугающие остатки забытой цивилизации. Ветер проникал во все щели, шептал свои истории в уши одиноким деревянным скульптурам, стоящим на пыльных постаментах. Он пробирался сквозь растрепанные страницы забытых книг, лежащих на полу, и шевелил листки