Как-то Алька в один из жарких дней выбежала на улицу. Там не было ни души, словно вымерла вся улица. Алька подняла лицо к солнышку и, прищурясь, долго смотрела на него.
Было тихо. Ни ветерочка. И вдруг словно поднялся сильный ураган. Березы, что росли в соседнем дворе, пригибались к земле. И послышался какой-то гул. Алька глянула на небо и увидела вдали черные точки. Они быстро росли и превращались в какие-то странные черные летательные аппараты. И не было ни одного из них похожего.
Аппараты двигались прямо на Альку. От этой армады стало темно. Алька зажмурилась.
– Это за мной.
– Да, мы за тобой, – услышала девочка странный голос. Она хотела броситься бежать, но ноги не слушались ее, и Алина стояла, как вкопанная.
– Кто вы? – выдавила она из себя.
– Мы инопланетяне с Марса. Не бойся. Мы не тронем тебя.
Алька повернула назад, словно ища защиты, и увидела, как из полыхающего горизонта на нее мчатся красные всадники. Еще больше испугавшись, она повернулась к марсианам, но там никого не было. Небо было чистое, голубое. Тихо. И по-прежнему жарко. Деревья стояли, не шелохнув ни одним листочком. Тогда Алька снова глянула в другую сторону. Но и там никого и ничего не было. Жужжали шмели. Нещадно пекло солнце… Но страхи куда-то ушли. Видимо, инопланетяне захватили их с собой. И не за Алиной они прилетели, а за страхами…
Трусиха1
Давно это было… Жила в одном маленьком городишке девочка. И всего-то она боялась.
– Ой, там кто-то серенький! – вскрикивала она, прижимаясь к сестренке.
– Алька, смотри, там Слизун. Сейчас тебя за бок схватит.
Девочка с испугом оглядывалась и приближалась к огню лежанки, где весело потрескивали березовые поленья.
Пошлет ее, бывало, мама в магазин за хлебом, придет Алька, дрожит от страха, как осиновый лист. Протягивает денежку в зажатом кулачке, а у самой от страха коленки дрожат и слезы на глазах.
– Чего тебе, девочка?
Глаза у Али расширяются, вылазят аж из орбит, язык не поворачивается. «Открывает рыба рот, но не слышно, что поет…»
– Может, тебе хлеба? – спрашивает продавщица, посчитав деньги.
Аля кивает головой, несмело протягивает руки за буханкой, кладет ее в сетку и убегает.
– Володарского, Красноармейская, Трудовая… Вот и родная Театральная улица. Уф! Дома!
Идет как-то вечером Алька домой, чувствует, что кто-то позади