На кухне сразу стало темно, влажно и прохладно. За окном шумел дождь, набирал силу. Я отвернулся от окна и вдруг заметил на столешнице что-то метнулось. Мелкая тень. Догадка мелькнула в голове, сделал шаг и вдруг прозвучал сигнал телефона – пришел ответ от Ольги. Открыл сообщение: «Я скучаю» – «А я по тебе нет». Сердце дернулось, ухнуло, упало вниз. Это больно. Хорошо, перетерплю. Выдохнул, подошел к столешнице, поднял упаковку с печеньем, и тут из нее выпал таракан, а за ним следующий. В первую секунду меня охватило омерзение. С детства ненавижу тараканов, символ грязи, нечистоплотности и нищеты. И тут шлюзы прорвало. То, что я подавлял в себе многие недели вырвалось наружу. В ярости начал стучать рукой по столешнице, но тараканы верткие, убежали за пристеночный плинтус кухонного фартука. И вроде проблема исчезла, по крайней мере, ее не видно, но я понимал, что там, за плинтусом, мерзкие насекомые откладывают яйца, через неделю кухню заполонят их полчища. В ярости содрал плинтус рукой. Рыжие твари разбегались по сторонам, я бил по ним ладошкой, чувствуя, как с хлопком раздавливаются их тельца, оставляя на руке липкую жидкость. Буря за окном разрослась, молнии и грохот грома властвовали на улице достигая своего пика. И моя ярость звучала в унисон. Отшвырнул продукты на пол, сахарница упала, разбилась, крупинки рассыпались по полу. Я выдрал тумбу, отломил дверцу фасада, разбил ее об пол. Стучал деревяшкой как сумасшедший. К черту эту рухлядь! На помойку ее! Все на помойку и меня тоже! Гром грохочет, протяжным звуком проносится по небу и исчезает вдали. И силы мои заканчиваются. Я тяжело дышу, осматривая содеянное. Звук дождя льется, смывает остатки моего бешенства. От омерзения меня едва не выворачивает наизнанку.
Долго мою в ванной руки с мылом. «Так жить нельзя» – говорю отражению в зеркале. Любым способом мне нужно оттолкнуться от дна, всплыть на поверхность. Я разрушил все, я готов к новому. Нужно делать ремонт, и себя в том числе.
***
Комнату разрезают вспышки света, и тогда я вижу предметы так же ярко, как днем. За окном сильный дождь. Тяжелые капли падают на землю, стучат по брусчатке, мешают уснуть.
– У-у-у, у-у-у, – пою я протяжную мелодию, растягивая «у», опускаясь с верхних нот к нижним.
Так в детстве мне пела Нэнэй перед сном. Убаюкивая она легонько похлопывала меня ладошкой по спине. Но сегодня мелодия не помогает. Дождь громко стучит за окном, даже со второго этажа я слышу, как шумно бегут его потоки. Мне сложно уйти в сон. Обычно я закрываю глаза и ничего не вижу, но сегодня перед глазами все рябит, словно веки – это окно моей комнаты по которому стекает вода и в ее разводах ничего нет, лишь серость и сырость. Но если добавить капельку акварели, тогда серость уступит место цвету, а цвет – это одежда жизни. Краски передают момент, запечатывают мгновение и даже через