Разговор оборвался. Я недоуменно смотрел на экран, пока тот не погас. Говоривший со мной даже не попрощался, не счел нужным соблюдать правила приличия. Заказчик всегда прав, а ты учись проглатывать с улыбкой. Тьфу.
Солнце сильно припекало и в воздухе появилось что-то душное. Слой горячего тепла поднимался от асфальта, футболка липла к телу от пота. Перекур не принес удовольствия, горечь оставалась во рту и неприятно разливалась в душе. Еще и кусочек мяса глубже забился под десну причиняя дискомфорт.
После обеда я работал в цехе на сборке рам. На торцы коротких заготовок нанес клей, дополнительно закрепил конструкцию саморезом, стараясь соблюдать прямой угол примыкания. В какой-то момент устав от монотонной работы мозг стал подкидывать разные мысли: нужно ли делать ремонт в квартире, потяну ли я эту стройку? А почему я хочу сделать ремонт в квартире – для себя или для Ольги? Что я чувствую к ней, хочется ли мне, чтобы она вернулась? Душа металась, болела. Я так сильно погрузился в мысли, работал автоматически не контролируя процесс, что только по итогу заметил брак. Геометрия рамы поехала, она была кривой. Примыкающие друг к другу элементы состыковались неровно. И дело даже не в распиле, я уверен, размер точный, дело в другом, дерево – живое. Оно имеет внутреннее напряжение, сохраняет форму дуги или скручено в спираль и когда в живое врезается металлический саморез, материя сопротивляется. Нужно перестать думать об этом.
Остаток дня исправлял раму. Перед уходом зашел в приемную получить расчетку и тут заметил, что меня здорово прокатили.
– Люба, – говорю, – а почему начислили так мало?
– Сколько заработал – столько и получишь, – огрызнулась она, не отрывая взгляда от монитора.
Внутри поднялась волна возмущения. Кусочек мяса в десне вновь напомнил о себе.
– Слушай, Люба, ты можешь говорить проще? – сдерживая ярость проговорил я. – Почему начислено так мало?
Она резко встала, подошла ко мне.
– А ты думал, что за восемь пропущенных рабочих дней тебе зачтут полную оплату?
– Так это были майские праздники! Я всего лишь три дня сверху взял.
– У нас свой производственный календарь. Я вычла прогулянные тобой праздничные дни и начислила зарплату по минималке. Ты же не забыл, что на сделке работаешь?
Ее накрашенные алой помадой губы скривились, казалось, они вырабатывают яд.
– Какая ты мразь, – вырвалось у меня.
Я смял расчетку и кинул бумажный шарик в нее. Шарик отскочил от лба Любы. Она была в шоке оттого, что всегда спокойный и сдержанный Герман вдруг показал свое истинное лицо, что стояла и только хватала ртом воздух. Милана смотрела на нас со страхом. Узкие глаза-щелки округлились, ну наконец-то проспалась!
Вышел на улицу. Облака в небе большие, плотные, грозно нависли над землей. Дорога до дома прошла в бешенстве. В маршрутке душно, люди стоят вплотную друг к другу. Старые, толстые, жирные, воняющие потом, луком и салом. Почему жизнь настолько отвратительная картина? Я сдерживал ярость