«Где же ты так налакался?» – отряхивая принесённый плед, девушка набросила его на отца, заботливо укрывая от сквозняка каждый кусочек разгоряченного алкоголем тела.
Алиса вновь села на колени, внимательно вглядываясь в напряжённое морщинистое лицо. Прямой нос был синеватым и опухшим, а у ноздри были перепачканы засохшей кровью. На щеке были мелкие царапины, говоря о том, что мужчина скорее всего проехался лицом по ледяной дороге, поскальзываясь.
«Может, ему кто-то помог», – она снова бросила взгляд на некогда здоровый и красивый нос родителя.
Нежно поглаживая костяшками пальцев отцовскую щетину, слёзы застилали глаза девушки, а грудь атаковала ноющая боль.
Девушка больше не могла видеть его таким. День изо дня наблюдать за тем, как мужчина сам копает себе могилу, закидывая бутылки в образовавшуюся яму и пачкая собственный гроб этиловым спиртом.
Из размышлений её вырвал шёпот:
– Пришёл?
Женщина выпорхнула из спальни, обхватывая себя в защите руками. С каждой секундой того, как она смотрела на отца, первые морщины на её лице стали проглядываться явнее.
Облачённая в милицейскую униформу, доставшуюся ей на размер больше, Марина казалась старше собственных лет. Заспанная, со следами от подушки на щеке, она нервно поглядывала то на отца, то на сестру.
«Вызвали», – догадалась, пряча от родственницы слезливый взор.
– Как видишь, – отвернувшись, Алиса постаралась как можно незаметнее вытереть влагу с глаз, дабы не травмировать нервы сестры сильнее.
Ей и без истерик младшей приходилось несладко.
Тяжело вздохнув, Марина опустилась рядом с мужчиной, примкнув лбом к его лбу и прикрыла глаза.
– Милая, иди спокойно спать. Я отведу его в кровать, не волнуйся.
Кивнув, девушка направилась на вход из кухни, замерев подобно мраморной статуе от фразы:
– Пап, ты опять к маме ходил? Молодец, что больше у могилки не спишь. Ей тоже покой нужен, не тревожь её по ночам, – её голос дрожал.
Старые пыльные часы на стене показывали без десяти одиннадцать, когда тяжёлая скрипучая входная дверь захлопнулась за выбегающей на мороз Добронравовой младшей в тонкой материнской ночнушке.
Единственной отрадой Добронравовой стала болтливая бухгалтерша Светлана Сергеевна, которая после смерти матери и нескольких слезливых пьяных ночей с инициативы блондинки стала именоваться любовно «Светочка» или «Светлячок». Словно яркий луч, она освещала девушке пространство во мраке, вытаскивая из болота тоски, безнадёги и печали.
Сухо и избегая лишних подробностей, Алиса пересказала подруге произошедшее часом ранее. Смотреть в лучистые голубые глаза было почему-то стыдно.
– Он… – Светлана, опустив взгляд в пол, сошла на шёпот. – Дядя Игорь ночует у тёти Лены?