– Нечего там делать! – грозно ответил Никанор. – Этот проход давно взорван, там ничего нет и быть не может! Неужели только ради тебя одного мне придется выставить там охрану?! Займись уже делом в конце концов.
– Но дядя Никанор, там ведь…
– Повторяю: там ничего нет и быть не может! – оборвал его Никанор. – Туннели всегда полны разных звуков, эхо разносит их на многие километры, тебе просто показалось, что ты слышал что-то необычное оттуда.
– Но… – совсем уже тихо попытался возразить Никита.
– Никаких «но»! – Никанор заметно нервничал, – иди уже делом займись, и чтоб больше тебя там не было! Иначе сам тебе всыплю, чтоб неповадно было!
– Олег, выпусти его – пробурчал Никанор, не желая продолжать этот разговор, который уже начинал выводить его из себя, – и рубашку не забудь – буркнул он уже вдогонку уходящему парню.
Никита вышел из палатки Никанора и брел по платформе в неопределенном направлении. Он все никак не мог привыкнуть к ограниченному пространству метро, но деваться было некуда, здесь было тепло и была еда. Здесь были люди, с которыми он мог относительно спокойно жить. К тому же он привязался к строгому, но доброму начальнику станции. Однако, как бы ему не хотелось не нервировать старика, жажда приключений почему-то всегда пересиливала. Вот и сейчас за раздумьями он и сам не заметил, как снова оказался на «заброшке».
В туннеле никого не было, да в общем-то и делать тут было нечего, поэтому сюда никто никогда и не забредал. Хоть взрыв и планировали как можно ближе к «Звездной», чтобы потом задействовать тупиковый туннель в складских целях, но пока в этом не было необходимости, и поэтому сюда особо никто не совался. Все было в том виде как в тот день, когда несколько лет назад здесь прогремел взрыв, поставивший точку в истории с рабами на «Звездной» и их начальником, кровожадным Директором. Часть бетонного свода обрушилась и сотни тонн глиняной массы заполнили проход, намертво его заблокировав. Как говорил Никанор, давно нужно было это сделать, со стороны «Звездной» никогда не ждали ничего хорошего, а, после восстания, тем более, даже и вспоминать не хотелось о тех событиях. Завал гарантировал спокойствие. Здесь больше не было охраны, впрочем, как и людей.
Никита сел на обломок бетона и облокотился на стену, подогнув ноги под себя. Походная лампа-факел больше коптила чем освещала, но в подземке была незаменимой, особенно в тех местах где нет даже резервного освещения. «А может Никанор прав, – размышлял парень, – но каким же делом заняться? Работать на ферме? Да это же скукота, и разве может быть в этом польза? Или может в артель?» Но мысль о том, что нужно каждый день вставать, идти и делать одну и ту же работу, которая ему не нравилась, совсем удручала. Он всегда представлял себя героем, спасшим кучу людей, то ли от пожара, то ли от потопа, это не имело значения, но конец этих историй всегда был один, – восторженные взгляды жителей платформы, женщины со слезами на глазах обнимают его, а мужики с уважением