Когда я уже готов был идти на охоту, меня остановили двое рабочих, оба старые сибирские пропойцы, прошедшие на своем веку «и огонь, и воду, и медные трубы», прослужившие в свое время по семь лет в сибирских стрелковых батальонах и умевшие прилично стрелять в цель из ружей. Я иногда брал их на охоту за козами или по пернатой дичи, но тут они, не желая отпускать меня одного на опасное преследование барса, упросили меня взять их с собой. Увы, охотниками на барса они оказались слабыми и даже оставаться вдвоем при преследовании зверя отказывались. Вооружив плотника Шонгина берданой, мне пришлось дать кузнецу Быкову двустволку, заряженную крупной картечью, что было более действительно при данном случае, если бы пришлось стрелять в нападающего барса, т. е. с расстояния в несколько саженей.
Как всегда бывает в подобных случаях, идя по дороге до оставленного мною следа, мы обсуждали вопрос, как поступить при том или ином положении вещей. Должен признаться, что тактически за раненым тигром или барсом безопаснее идти одному, чем в компании новичков, да еще не охотников. В компании идешь беспечно и менее осторожно, а в случае нападения зверя на главного охотника, помощники, если не перетрусят, то растеряются, не зная, как стрелять, чтобы не подстрелить катающегося с разъяренным зверем охотника. В худшем же случае они могут бросить на произвол судьбы своего товарища по охоте и удрать домой. Мой отец всегда говорил, что он лучше пойдет на охоту один, если нет спутника, в котором он уверен, предоставляя дилетантам право сидеть дома. В этом я вполне с ним согласен.
Дойдя до следа, мы принялись за слежку, которая облегчалась лежавшим прекрасным снегом. Барс пересекал овраг за оврагом, держа направление в сторону скал к обрывам над морем, иногда ложился на выступах камней, наблюдая за своим следом и, видимо, ожидая преследования. Полежав некоторое время, он шел дальше.
Собаки шли все время немного впереди, не проявляя особенного беспокойства, так как след все еще не был очень свежим. Вновь испеченные «барсятники» поэтому также вели себя самоуверенно. Но вот след, выйдя на крутую гору над морем, стал спускаться в обрыв под Красный утес. Собаки заволновались, стали рычать и отказывались идти вперед. Пройдя немного, мы наткнулись на свежую лежку, где барс, по-видимому, долго лежал, зализывая рану. На лежке обнаружили много крови, что говорило за то, что рана была более серьезной, чем я предполагал. Барс продолжал не торопясь уходить от нас, прячась в густых зарослях и залегая за скалами. Спуск был очень крутой, заросший виноградом и кустами, и увидеть зверя было невозможно. Между прочим, след был очень крупный и попасть такому «дяде» в зубы не хотелось.
Судя по поведению собак, зверь старался