– Турса, – Къёхвар внимательно посмотрел на того – одного из числа дома Скъервиров, уже три века правившего их народом – прямо в глаза.
– Разве похож я на труса, чтобы таиться как будто укравший в чужом саду яблок мальчишка, и выглядеть так, словно я в своих землях уже не хозяин? Мой ответ старый Дэйгрэ получит – не через этого пса, так через кого из а́рвейрнских гостей в ходагéйрде. Этот дурак при множестве свидетелей в моём собственном доме вознял на владетеля руку – чего одного уже было достаточно.
Ёрл внимательно посмотрел на умолкшего и внимавшего его словам Турсу.
– И за меньшую дерзость порою казнили без милосердия более знатных людей, чем та рыжая псина. Пусть их áрвеннид увидит – вот что бывает, когда кто-то вздумает грозить тем, кто держит в руках всю Дейвóналáрду. И если он ещё не выжил на старости лет из ума, то поймёт, что я не боюсь áрвейрнов… и что я – не мой смирный дед Хъярульв.
Турса неотрывно смотрел в упёршиеся ему взором в лицо волевые глаза ёрла, даже боясь дышать, пока владетельный родич говорил с ним.
– Если я стану юлить – тогда старик Дэйгрэ решит будто я трушу и пытаюсь выгородиться от содеянного. Пусть он знает, что я не стану колебаться и медлить – и мы подождём его решающего шага. А не сделать его он не сможет, ища примирения – ибо не простят ему то все семейства убитых, в запале требуя от áрвеннида скорейшего отмщения. И если он первым поднимет железо в раздоре – а так оно верно и будет – тем ещё лучше для нас.
– Ёрл, – наконец промолвил вершний стражей, – так ты, значит, сам нынче ждёшь начала войны с их áрвеннидом?
– А ты – нет? – ответил вопросом на вопрос Стейне, как-то хитро прищурившись.
– Я? Я твой верный слуга, ёрл. По мне – как повелишь.
– Турса… – Къёхвар похлопал вершнего стражей рукой по плечу, хитро улыбаясь, – порой я думаю, за что же я так близко держу тебя подле себя – коего все мои братья и родичи в детстве Пнём звали? Или решил ты, что всё прежде сделанное – лишь рыжим усы пощипать, чтобы Медвежьей Рубахе плохо спалось по ночам?
Турса на миг и сам вспомнил детские годы, когда лишь старший из внуков Хъярульва не навешивал на него в играх и забавах обидных прозвищ, вечно держа подле себя его – простоватого здоровяка – и сейчас властным взором давая понять, что он отнюдь не считает его дураком – а тем, кем он есть и поныне. Своей верною правой рукой – пусть и левой, как шутят в семействе.
– Должно быть за то, ёрл… – понимающе кивнул ему родич, говоря уже снова спокойно и твёрдо как и правитель дейвóнов, – …что я делаю для тебя то, о чём иные и думать даже не осмеливаются – не то что сверши́ть. За то, что я – твоя верная рука.
Ёрл усмехнулся.
– А ещё безголовым прикидываешься…
Голос Къёхвара вновь стал твёрдым и сосредоточенным.
– Сегодня