Ну, во-первых, до такого этот охотник должен был вначале додуматься. А когда думать, если ты встал – ис друзьями на охоту. Да еще и в условиях скудеющей пищевой инфраструктуры. Понятно, охотник такого мудреного слова просто не знал, но в практическом плане это означало, что нужно уходить за добычей на несколько недель, причем совершенно не факт, что вернешься с нею, да и вернешься ли – тоже вопрос. Поэтому думать особо некогда. Но даже если такая светлая мысль и посетит голову, высказать ее на собрании племени означает только одно: слово в прениях немедленно возьмет местный шаман (а он по долгу службы – самый косный и непробиваемый, так как поставлен блюсти заветы предков) и скажет – да вы рехнулись. Какие козочки? Какие курочки? А как же скрепы? Да предки наши из могил встанут, чтобы посмотреть на вас, идиотов! А как же духовность? Мой дед на охоту ходил, его дед на охоту ходил и деды его дедов тоже мамонтов били. И не для того, чтобы вы тут нам чушь духопротивную несли. А может, ты иностранный агент? Так мы тебя быстро определим куда надо.
В общем, «откочевать» – самое напрашивающееся решение. И вполне разумное, кстати. Не так уж и сложно отбить новую пещеру у занимающего ее не по праву медведя или саблезубой тигры (ну, конечно, если медведь не окажется проворнее) или прогнать соседнее племя, организовав ему маленький геноцид. Впрочем, как раз с геноцидом древние были куда как аккуратнее нынешних, война с соседями насмерть – это штука исключительно редкая и только по абсолютно железной необходимости. Так как победить, конечно, можно. Но при этом неизбежны собственные потери, зачастую настолько фатальные, что смысл победы утрачивается – воюют-то не какие-нибудь наемники. А всё те же охотники. Еще нет специализации, а потому военные потери автоматически ведут к утрате добычного потенциала племени. Поэтому если и откочевывать – то по возможности на безлюдные пространства.
Но рано или поздно катастрофа всё равно происходит. Не сейчас, так через тысячу лет. Не через тысячу, так через пять. Архаичная жизнь на такие мелочи не заморачивается, времени у нее немерено. В любом случае наступает момент, когда либо откочевывать уже некуда, либо есть куда – но в совершенно новые и совершенно непривычные условия, где весь накопленный опыт предков не даёт никакого шанса на выживание. А потому возникает именно когнитивный тупик, когда психика даёт системный сбой.
На практике это означает лишь то, что любое из двух решений – остаться на прежнем уровне хозяйственного уклада или менять этот самый уклад – всё равно будет связано с полным переформатированием всего прежнего смысла существования.
И вот только тогда молодой охотник, вышедший перед племенем со своими смущающими ум речами, будет выслушан с угрюмым, но неизбежным вниманием. И аргументы шамана перестанут быть очевидными и