Какая странная реальность —
Условность танца, шум вокзальный,
И что-то снова шепчешь ты.
Нам скажет некто: «Жили-были[1].
Они – как плоть всего живого,
Они – простые пассажиры,
И трубы медные для слова,
Сосуды-формы для литья,
И зеркала – для отражения,
Сознание – для бытия,
И инструмент – для вдохновения».
В них дух опять вселился странный,
В весёлой праздности и лени
Их безобразный жалкий гений
Прекрасный образ создал Дамы.
Пред ним – немеют короли,
Рабы ликуют и калеки,
Им восхитился Царь Земли,
И грех простил он человеку…
«Я хочу улететь, расправляя могучие крылья…»
Я хочу улететь, расправляя могучие крылья,
И глядеть с высоты на печали людской суеты.
И теряя меня в облаках, что ответишь мне ты
И почувствуешь что, замерев от бессилия?
Будет долгим и дерзким мой горний полёт,
Надо мною миров проплывут мириады…
В споре нам, проводя вечера напролёт,
Говорить о бессмертии больше не надо…
Мириадам в пространствах и времени слыть.
На покой так похоже вселенной движение —
Не захочет Творец ничего изменить,
К переменам давно потеряв искушение.
«Каждый выбирает для себя —…»
Анне К.
Каждый выбирает для себя —
друга,
женщину
и дальнюю дорогу…
Помолись, в путь долгий отправляясь, Богу,
нежно обними её в пути любя…
Огоньки в глазах любимой,
как созвездий мириады.
Женщина – как радость и порок…
Кажется, немало пройдено уже дорог,
и другого, кажется, уже не надо!
Путь земной урочный прохожу,
принимаю вас измученной душой,
мои враги и други,
свято в сердце трепет берегу
моей земной подруги —
смысла большего в своей судьбе
уже не вижу я, не нахожу.
Конец столетия
Окаянные дни и годы
Шумит людской поток и уплывает мимо
Витрин зеркальных магазинов,
И, словно разделённая порода,
Спускается во чрево переходов.
Конец столетья… Словно и не ты
В том уцелел пожарище и битве,
Конец столетья… царство пустоты,
Забытые надежды и молитвы.
Не отрекайтесь от греха былого,
Как червь, живуче без значенья слово,
Его наполнить может чародей
Абсурдом правильных идей…
Не отрекайтесь! Мы не станем лучше —
В нас плоть и дух ликующей толпы…
Не