степь схоронит,
выйдет месяц в поводыри,
ждут нас кони!
Радость
пришло войско сожгло деревню
где братья не знаю
я сижу в узкой прохладной яме
воду в ведра наливаю из крана
а струя журчит пузырится
и оранжевый и зеленый
мне подмигивают блики
я забыл 99 имен Бога
помню только одно Радость
«какому войску…»
какому войску
машешь акация
вслед
Сняли старую дверь
старая дверь краски чешуйки
ляг на нее
среди листвы облака
«летним вечером с крана в саду…»
летним вечером с крана в саду
никак ты не падаешь
капля
Язон
мы несли на плечах
по Ливийской пустыне
то что сделалось прах
то что было богиня
нынче осень чиста
ветра черные клочья
рощ обводят уста
очертанием ночи
когда луч на волне
кровью брызнет в экстазе
жизнь мерещится мне
силуэтом на вазе
Жара
Дощатые сомкнуты ставни,
и жмурится глиняный дом.
В июле становится главным
прохлада, а счастье – потом.
Замри же! Но муха дурная
настойчиво лезет в глаза
и, сладкие сны отгоняя,
жужжит золотая оса.
«Над колючею кручей трубя…»
Над колючею кручей трубя,
ветер вытряхнул рощу сегодня.
Над холодной водой сентября
хочешь, выйдем на сходни?
В голубой темноте скоро будет звезда,
берег тает.
Слышишь, сходни толкает вода,
будто рыбы настырная стая.
«Сойдешь с автобуса не там, где было надо…»
Сойдешь с автобуса не там, где было надо,
и под курганами бредешь, как сотню лет назад.
И в небе, где появятся Плеяды,
тускнеет красной полосой закат.
И дышит влагой тёмная земля.
Но я дойду, не заблужусь во мраке,
пока лесозащитной тополя
меня ведут – труда и братства знаки.
Снегопад
под святки вспомни обо всех
заговори со всеми
пусть спутается словно снег
над полем время
и лица как кино сквозят
в косых лучах под небесами
перекликаются блажат
трунят над нами
Чищу лопату
Теперь я всегда чищу лопату,
прежде, чем поставить ее в гараж.
Беру сухую ветку и соскребаю со штыка
чернозем или глину.
Так меня учила бабушка.
– Зачем? – говорил я.
– Под грязью лопата ржавеет.
– Проще будет купить новую.
Теперь мне все равно,
будет ли ржаветь грязная лопата
и