16
Гоббс Т. Левиафан. С. 127. – Ср.: Helmar Schramm, Karneval des Denkens. Theatralität im Spiegel philosophischer Texte des 16. und 17. Jahrhunderts, Berlin 1996, 209f., 230.
17
Pufendorf, Acht Bücher, a.a.O., Bd. 1, 16ff.
18
Предвосхищение основания (лат.).
19
Ebd., 22.
20
Ср.: Hofmann, Repräsentation, a.a.O., 376ff.
21
Гоббс Т. Левиафан. С. 124.
22
Там же. С. 133.
23
Английская формулировка Гоббса гласит: «To bear their person»; ср.: Hofmann, Repräsentation, a.a.O., 387.
24
Цицерон М. Т. Об ораторе / Пер. с лат. Ф. А. Петровского // Цицерон М. Т. Три трактата об ораторском искусстве. М., 2020. С. 161; Гоббс Т. Левиафан. С. 123; Pufendorf, Acht Bücher, a.a.O., Bd. I, 21.
25
Ср.: Bettine Menke, Prosopopoiia. Die Stimme des Textes – die Figur des „sprechenden Gesichts“, in: Gerhard Neumann (Hg.), Poststrukturalismus. Herausforderung an die Literaturwissenschaft, Stuttgart u. Weimar 1997, 226ff.
26
Ebd., 229f. – Ср.: Гоббс Т. Левиафан. С. 134.
27
См.: Reinhardt Brandt, Das Titelblatt des Leviathan, in: Leviathan 15, 1987, 165–187.
28
Эти черты лица природны также и в том смысле, что в них можно угадать портрет самого Гоббса; ср.: Ebd., 172, Anm. 12.
29
Tracy B. Strong, How to Write Scripture: Words, Authority and Politics in Thomas Hobbes, in: Critical Inquiry 20, 1993, 156.
30
Изображения (фр.).
31
Horst Bredekamp, Zur Vorgeschichte von Thomas Hobbes’ Bild des Staates, in: Hans-Jörg Rheinberger / Michael Hagner / Bettina Wahrig-Schmidt (Hg.), Räume des Wissens. Repräsentation, Codierung, Spur, Berlin 1997, 25ff.
32
Образ (англ.).
33
Ebd., 32ff. – Ср.: Bredekamp, Tomas Hobbes visuelle Strategien. Der Leviathan. Urbild des modernen Staates, Berlin 1999.
34
Разумеется, понятие первичной сцены косвенно отсылает здесь к психоаналитическому термину. И здесь факт чужого удовольствия, агрессия Третьего, триангуляция и представление об исключенности также выполняют структурирующую функцию, более того: договорная первичная сцена черпает свою регулирующую силу именно из репрезентации первого участия и тем самым оказывается представлением представления в строгом смысле. Эта репрезентация дает основания для не-удовольствия, которому предшествует представление невозможного первого наслаждения. В ней – и это ее оптимистичная сторона – не артикулируется ничто вытесненное, скорее она преобразует в дискурс само вытеснение и выводит свои требования из позитивизации этого «не-». В этом месте также можно было бы сослаться на сколь театральную, столь и договорную тенденцию в теории власти фрейдовского психоанализа, например, в филогенетической «первичной сцене» из «Тотема и табу» (См.: Sigmund Freud, Gesammelte Werke, hg. v. A. Freud u.a., Frankfurt/M. 1999, Bd. 9, 171ff.; русское издание: Фрейд З. Тотем и табу / Пер. с нем. М. В. Вульфа. СПб., 2005. С. 222).
35
Ср.: формулировки в третьей главе из женевской рукописи «Общественного договора»: «Немедленно вместо отдельных лиц, вступающих в договорные отношения, этот акт ассоциации создает условное коллективное целое, состоящее из стольких членов, сколько голосов насчитывает общее собрание, и которому общее я дает единство формы, жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся, следовательно, в результате объединения