Долгополов умолк, закрыл книгу на закладке и отложил в сторону.
– Ну что, Андрей Петрович, по второй?
– Пожалуй, – задумчиво произнес детектив.
– Двигайте стопку.
Крымов так и сделал. Хитро улыбаясь, старичок потянулся к графину с настойкой. Снял высокую крышку, вначале наполнил янтарной настойкой стопку гостя, затем свою.
– Будем?
– Будем, Антон Антонович.
Они вновь чокнулись и выпили.
– Теперь по полной задела история?
– Еще как, – охотно кивнул детектив. – Но почему задела так остро?
– Может быть, вы что-то вспомнили?
– Что именно?
– Понятия не имею. Я вас спрашиваю.
– Иголка…
– Что – иголка?
– Как там сказано про сердце царя Саула: «Точно отравленная игла пронзила его и осталась там навсегда». Верно?
– Все так, Андрей Петрович.
– Ну вот, крохотная заноза засела и в моем сердце, – с улыбкой задумчиво проговорил Крымов. – И теперь не дает мне спокойно дышать.
– Ну-у, так бывает, – вальяжно и беззаботно пожал плечами хозяин загородного домишка и тут же хитро глянул на детектива: – Перед тем, как откровение молнией пронзит вас! Подождем, Андрей Петрович, подождем, время есть. Я про откровение. И про молнию. Немного, но пока есть…
Глава первая. Экспресс отправляется в полночь
1
Двери краеведческого музея городка Суходолова издавали отвратительный скрип всякий раз, когда их тянули медленно и нерешительно. Мурашки по коже! Оттого работники музея смело рвали на себя или грозно отталкивали рассохшуюся створку черного входа, но те, кто осторожничал, испытывали смертельную муку от режущего слух и сердце звука. Именно поэтому директор музея Вениамин Вениаминович Малышев неприятно вздрогнул. Он сидел у открытого в летнюю ночь окна на втором этаже