– Просто я очень удивлён. Мне страшно подумать, чем может обернуться такое умение в недобрых руках.
– Надеюсь, вы не мои руки имеете в виду? – Ральф поднял бровь.
– Я тоже на это надеюсь, – тихо ответил Дик. – И я хотел бы надеяться на это впредь…
В следующий раз разговор на сходную тему зашёл у них летом девяностого года, за три месяца до трагических событий, потрясших Стэнфорд-холл. Эти два года не прошли даром, Дик многому научился и многое стал понимать куда лучше. Ему приходилось нелегко. Несмотря на особенности своего диалога с миром, отличающие его от других людей, Дик был самым психически нормальным из всех обитателей Стэнфорд-холла, исключая слуг. Остальные же… О родственниках и разговора нет, каждый из них был по-своему ненормален. Но ведь и Ральф Платтер к моменту развязки всех узелков стал совсем не таким, каким был, когда четырьмя годами раньше появился в Стэнфорд-холле. Мономания съедала его заживо!
Примеры воздействия на сознание, разум и душу человека с помощью химических веществ были у Дика перед глазами. Отец, который становится нормальным, почти таким, как прежде, только после введения дозы наркотика, обычного раствора белого порошка. Что же происходит с его бессмертной душой? Почему она так страшно изменилась? Но если психика, если душа под влиянием какого-то порошка может становиться хуже, то, наверное, справедливо и обратное? Вероятно, под воздействием другого порошка она может становиться лучше?
Ох уж это понятие, исключительно важное для Ричарда! «Душа» – простое слово, которое понятно всякому, или, сказать точнее, каждый думает, будто знает, о чем идет речь, когда слышит это слово.
Но стоит задуматься, и приходишь к выводу, что душа не может быть некоей неизменной, вневременной и вечной сущностью, – такой души никогда не было, никто из нас ею не обладает. Душа юноши и душа старца хотя бы сохраняют идентичные черты, если речь идет об одном и том же человеке, а дальше… Душа его в те времена, когда он был ребёнком, и в ту минуту, когда, смертельно больной, он чувствует приближение агонии, – эти состояния чрезвычайно различны.
Мать. Она уже почти полностью утратила рассудок, у неё случаются жуткие припадки буйства. И вновь, лишь после приёма препаратов брома и некоторых других тинктур она на какое-то время становится почти нормальной! Правда, кое-что в её характере и поведении меняется, и меняется так, что невольно возникают сомнения: а не хуже ли лечение самой болезни?
Старший брат. Питер интенсивно спивается. И пьяный, и трезвый, и с похмелья, и в состоянии глухого запоя он был неприятен Ричарду. И всё же подросток не мог не заметить, что Питер пьяный и Питер трезвый – совершенно разные люди! Значит, примитивный алкоголь может так кардинально менять человека? А если это будет не алкоголь, а нечто неизмеримо более сильное?! И вновь, – кто сказал, что изменения должны быть непременно дурными?
Меж тем феноменальные способности Ричарда