Первые шагов сорок она шла быстро, легко, на злости, почти бежала. Инерция движения, как следствие долгого времени взаперти – в духоте близости незнакомцев одного вида, запаха усталости, старости, опустошения. Пакет тем временем тяжелел в руках. Шаги стали медленнее, затем женщина и вовсе остановилась, кинув брезгливый взгляд на непримирительно-красный сигнал светофора. Есть время сделать вдох и описать героиню. Хватит и одного предложения на черную, потертую на воротнике и рукавах куртку, голубые, но явно старые джинсы, истертые кроссовки, ярко-седую прядь туго стянутых в хвост волос. Вторым предложением был небольшой, такой девичий, почти детский рюкзачок за спиной, бледная кожа шеи, бледный цвет глаз. Третьим предложением был мутно-зеленый сигнал светофора как знак необходимости. Двигаться, тащиться, тащить. Набитый продуктами пакет – как украшение современной женщины, атрибут стиля повседневности, знак того, что у человека есть дом, где стоит холодильник, полки которого предательски пусты; что у женщины есть кто-то, хотя бы она сама, кому нужны эти полки, этот холодильник, этот дом.
И быстрый шаг – оповещение для каждого, что она не просто идет, не просто движется, прогуливается, даже гуляет, но спешит, торопится, а значит – имеет цель. Имеет значение. Имеет смысл. А дальше – все избито и разрыто, как тротуар под ногами, – перейдя дорогу, женщина вливается и сливается с серостью панельных многоэтажек, скрывается из виду прохожих и стирается из их памяти навсегда. Героиня и сама тут же забыла про шумных зрителей, скрывшись от них за сценой, за дверью подъезда. Лифт. Нет. Руки почти онемели, но ноги уже бежали по ступенькам на такой недалекий четвертый этаж. Вот уже и дверь – вторая слева. Женщина положила, нет, аккуратно поставила пакет на грязный пол межквартирного пространства и тут же заметила большое пятно на груди. Пакет протек. Нет. Что-то протекло в пакете. Чертов пластик, пластмасса, полиэтилен! Проклятая многоразовость одноразовости! Тем временем руки, почти онемевшие от тяжести, уже рыскали по рюкзачку в поисках ключей. Найдя их наконец, героиня открыла дверь, схватила пакет за остатки его держательности и, как мешок, практически заволокла в квартиру, оставив на придверном коврике. Закрылась-разулась-разделась. Бросила куртку в ванную. Остановилась. Прислушалась.
– Ты дома?
– А что, если нет? – послышался молодой, дерзко-девичий голосок где-то меж тонких стен – разграничителей пространства.
– В принципе, без разницы, – прошептала на выдохе героиня и посмотрела на жалкий, но огромный пакет у своих ног. Наступало время открытий, время узнать то, что она и так знала, – содержимое пакета. Перебирать, выложив сначала на кухонный стол, оглядев затем с высоты собственного роста, изумившись изобилию – «изумившись изобилию», вздохнув, вспомнив цифры