– А разве так можно было? – удивился я. В моём мире это сделать практически невозможно. Хотя, если постараться, то возможно всё.
– Сговор. Одна из самых стойких теорий той истории. После свержения королей кланы сразу всё подмяли под себя.
– Это неудивительно, – усмехнулся я. – Свято место пусто не бывает. Что за кланы? – Призадумался. А зачем мне, собственно, знать про все кланы и их бастардов? – Начну с лёгкого. Этот тип к какому клану относился? – указал на шефа.
– Семья Бонжори, – ответил ящеролюд. – Он, – указал взглядом на мёртвого шефа, – старший сын и прямой наследник. И ты его убил.
– Сделаю так, будто ты всех тут порешал ради собственных амбиций, а потом пустил себе пулю в висок в паре кварталов отсюда. Страх – вот чем руководствуется живое существо при мысли о мучительной смерти. У меня есть в этом опыт. И даже лучший детектив никогда не выйдет на меня, – улыбнулся я, вспоминая практику в школе МВД.
– Тебя найдут в любом случае. Про тебя все знают, – язвительно прошипел собеседник.
– Они меня в лицо не знают, – подмигнул ему. – Влиятельная семья, которая подчиняется какому-то клану? – Мне стало смешно, хотя в глубине души я понимал, что сложно воевать на два фронта. – Запрет на убийство? Серьёзно?
– Священный месяц, – подсказал рептилоид.
– Я думал, что клан – это и есть семья. Разве нет? – Не стал вникать в религию. Как-никак был атеистом.
– Клан – это древний род, и у него есть ответвления в виде множества семей. Если говорить по-научному, то разбавляли кровь для уменьшения мутаций внутри рода. Обычная практика.
– Или кто-то не умеет держать хрен в штанах. Шутки в сторону. Насколько могущественна семья Бонжори?
– Владеет парой фармацевтических заводов и тремя оружейными. – Люциус уже жалел, что не умер в те же мгновения, что и другие. Теперь его точно будут пытать за смерть троицы и выбьют всю информацию любыми способами.
– Численность?
– Сама семья? – заулыбался ящеролюд. – Хрен тебе, а не численность…
Когда я осознал, что что-то с ящеролюдом не так, его тело начало претерпевать чудовищную трансформацию. Кожа приобрела синюшный оттенок, как будто от недостатка кислорода. Он начал раздуваться с невероятной скоростью, подобно гигантскому воздушному шару. Его глаза выпучились из орбит, а затем выпали на пол, как два заплесневелых томата.
С интересом я наблюдал, как его тело надувалось, разрывая кожу и мышцы. Кровь и внутренности выплеснулись наружу, забрызгивая меня с ног до головы. В считаные секунды его тело превратилось в бесформенную массу ошмётков, оставляя за собой только лужу жуткой, зловонной