– Одиннадцать ноль девять. Остановка дыхания. Одиннадцать часов двенадцать минут. Остановка сердечной деятельности, – смотря на браслеты, сухо диктовал палач под запись ассистенту. В неуютной тишине звучали скрип да щелчки шестеренок напольных часов. – Одиннадцать двадцать одна. Полное затухание мозговой активности.
«Профессор» достал очередной артефакт, тщательно обследовал тело. Собрал инструмент, стянул перчатки, бросил на пол и диагностировал.
– Заключенный мертв, упокой Господь его душу, но прежде воздай по заслугам и прегрешениям.
Клерк невозмутимо закончил протокол. Уступил место палачу. Тот поправил пенсне, склонился над листком, явно вдумчиво читая, а не пробегая глазами по строчкам. К облегчению помощника, поставил размашистую подпись.
– Свидетели?
– Идем, – дернул напарника Луцио.
Обер-детектив взглянул на документы мельком и уверенно завизировал – видно, не в первый раз приходилось. Придвинул бумаги стажеру. Юрген, все еще под впечатлением от случившегося, дрожащими пальцами взял перо, окунул в чернильницу. Неловко зацепил острием за край, забрызгав стол. Хорошо, не испачкал документы. Палач нахмурился.
– Пожалуйста, отнеситесь серьезно, керр Фромингкейт.
– Простите.
Стажер торопливо начеркал под фамилией Гробера свою.
– Это вам. А это нам.
Обер-детектив поделил протоколы, постучал отобранными бумагами по тумбе, утрясая их в аккуратную стопку.
– Благодарим за работу.
Палач сухо кивнул и вместе с ассистентом покинул помещение. Словно только и дожидались его ухода, комнату заполонили алхимики, окружили мертвеца. Два парня, тихо переругиваясь, накладывали пентаграмму – Юрген ощутил знакомую кисловатую горечь во рту, когда те активировали источники. Еще один, склонившись так низко, будто собирался поцеловать покойного, светил тому в зрачки. Угрюмый юноша водил над телом артефактом. Тот мигал то красным, то синим.
Работой руководила келер с резким хриплым голосом. Она была некрасива, как некрасива любая женщина, обладающая пусть и толикой, но реальной личной власти. Лет сорока, с тонкими сжатыми в упрямую линию губами, худощавым лицом и чопорно забранными под медицинский чепчик волосами, она напоминала то ли блюстительницу нравов в пансионате для девочек, то ли надсмотрщицу в исправительной женской колонии.
– Стервятники налетели, – прокомментировал керр Гробер и добавил с нарочитой небрежностью: – В общем, вот и вся пьеса. Сейчас оформим акт передачи, и свободны.
– А разве мы не должны забрать тело? – обер-детектив недоуменно приподнял брови, и Юрген пояснил: – Если родственники решат похоронить.
Договорил и сам понял, какую глупость сморозил. Если найдутся люди, которые захотят получить труп серийного убийцы, они смогут забрать его и отсюда.
– Помнишь параграф пятнадцать дробь восемь пункт три?
– Одаренный,