Будучи маленькой, я ничего этого не понимала, но через несколько недель мне исполнится восемнадцать, и нет смысла воображать, что меня ждёт особенная судьба. В конце концов, это был сон о том, чего мама никогда не видела.
Аккуратно поправляю свой новый праздничный кокошник, подаренный отцом с утра. Мне бы не стоило надевать его сейчас, уже поздно, но сон не идёт и тяжело удержаться от примерки такой красоты.
Кокошник в виде невысокого венца, полукруглый, не скрывает затылок, как положено незамужней девице. Украшен белой парчой с золотыми нитями, а сверху – кружева и драгоценные камни. Одни белые, другие почти прозрачные, сверкают разными цветами, преломляя свет свечи. По краям висят рясны[1] из морского жемчуга, что в разы дороже речного, из которого у меня есть браслеты и украшения на шею. Мои чёрные волосы распущены, поэтому я не затягиваю ленты кокошника, чтобы закрепить его. Для начала стоит заплести косу.
Двум моим сёстрам отец подарил похожие головные уборы, но красные с золотом, потому что завтра сестрицы встретят своих возможных женихов. Мне же принёс белый, приговаривая, что такой подойдёт к моему наряду. Улыбаюсь при мысли о заботе отца, о том, что он подмечает такие детали, хотя и не должен этим заниматься. Для хлопот о моём наряде есть няня, портниха и сестрицы. Однако просить совета у последних я бы не стала.
– …княжна!
Вздыхаю, осознав, что меня поймали, снимаю головной убор и убираю его в специальный сундук, слыша звук приближающихся шагов по деревянному полу.
– Княжна! – вновь хриплым шёпотом окликает Алёна – моя няня – и бесцеремонно распахивает дверь в мою комнату. Та открывается со слишком громким скрипом для столь позднего часа. – Давно пора спать, Яра!
Няня строгим взглядом осматривает меня с ног до головы, держа в руках подсвечник с горящей свечой. Она недовольно бормочет себе под нос, заметив, что я сижу за столом перед зеркалом в одной ночной сорочке, а деревянного пола касаюсь босыми ногами. Я виновато улыбаюсь, не зная, что возразить. Действительно час уже поздний.
Я хоть и княжна, но привыкла за всё извиняться. За недостаточно мелодичный смех, за отсутствие сна, даже за цвет волос и за способность дышать. Хотя не мне контролировать подобные вещи.
– Неужели опять, Яра? – чуть мягче спрашивает Алёна. – Ты не дитя давно, неужели мне снова нужно тебе сказки на ночь рассказывать?
Мама умерла через три дня после моего рождения. Всё, что у меня осталось от неё – это имя, чужие воспоминания да принадлежавшие ей украшения. Правда, последнее мы поделили с сёстрами поровну, и мне досталось серебряное кольцо с бирюзой да пара жемчужных браслетов. Алёна заменила