В его глазах искрится веселье, похоже, чужая неловкость забавляет младшего князя.
– У всех троих кожа светлая да щёки румяные, но у младшей ещё и коса особенная, – дополняет Исай речь своего брата, раз за разом возвращая разговор ко мне. Я стискиваю зубы, стараясь удержаться от гримасы.
– Когда ты, Яра, родилась? – с интересом спрашивает Владимир.
Мужчины вокруг нас замолкают, заинтригованные разговором. Еду я уже проглотила, и у меня нет оправдания для игнорирования вопроса.
– Сестрица наша Яра действительно особенная, – встревает Мира, пока я открываю рот. – Родилась она в последние мгновения ноября! Чуть Декабрь её себе не забрал!
Мира наигранно взмахивает руками, одаривая меня сочувственным взглядом, от которого я едва не закатываю глаза.
– И то верно, но подтверждено, что ноябрьская у меня дочка. Декабрю её отдавали, а тот не забрал, лишь волос коснулся, – поддерживает отец, хотя не замечает, что беспокойство средней сестры – притворное.
– Так это о тебе молва ходит, княжна-отвергнутая-Декабрём? – удивляется Исай.
Очередное прозвище. Только это ещё и звучит жалко. «Декабрьской колдуньей» хотя бы пугают глупцов, а «отвергнутая княжна» у всех вызывает непонятную жалость, будто я прокажённая.
– Она самая, – вздыхает Василиса.
– А вы сами, дорогие князья? – натягиваю дружелюбную улыбку.
– Я родился в начале октября, а Исай под конец ноября, – отвечает мне Владимир. – Мы оба осенние, как и ты, Яра.
Теперь я понимаю, почему в Исае чувствуется что-то мрачное: от него, как и его месяца, веет холодным ветром, хотя в этот период солнце всё такое же жёлтое.
– Но чёрные волосы… – возвращается к ненавистной мне теме младший князь Истрога. Упирается руками в стол, подаваясь вперёд, ближе ко мне, – такого оттенка я не видел. Позволишь прикоснуться к косе?
Я вся немею от его наглости. Василиса роняет ложку, и та звонко ударяется о стол. Отец хмурится. Все сидящие рядом замолкают в напряжении. Владимир ощутимо бьёт брата локтем под рёбра, и Исай охает от боли, сгибаясь.
– Прошу простить моего младшего брата. Он верный помощник, но и проблем мне создаёт немало. Привык всё напрямую спрашивать, хотя временами ему лучше рот захлопнуть, – оправдывается старший князь, виноватый взгляд мечется между отцом, мной и сёстрами. – Не хотел он Яру обидеть, просто не научился своё любопытство сдерживать.
– Если дочь простит, то и я в обиде не буду, – соглашается Дарий. – Дочь, простишь Исая?
Князья и сёстры поворачиваются в мою сторону, ожидая вердикта, а я сжимаю в руке ложку, не желая такого внимания. Владимир смотрит на меня с мольбой во взгляде и вновь толкает локтем брата.
– Прошу простить меня, княжна. Я, право, из любопытства. Волосы твои прекрасны, вот я и не сдержал интереса. – Не проживи я восемнадцать лет с Василисой и Мирой, то