Между отвесными стенами царил глубокий мрак, еще более затененный тщедушными кустиками, цеплявшимися за них корнями. Из глубины поднимался прохладный ветерок, от которого Бульрих задрожал. Сейчас, в быстро угасающем свете, незачем было доставать бересту, но в любом случае такое заметное место картограф не мог не запомнить.
Вздохнув, Бульрих опустился на ближайший валун. Он страшно устал: колени его дрожали, ноги изнывали от боли сверху донизу. Он нащупал кисет с табаком и сам удивился, что ему захотелось курить. Хотя трубка могла бы и успокоить, кто знает?
Вскоре над квенделем поднялись душистые облака, которые он задумчиво выдувал одно за другим. Пряный аромат рассеялся в прохладном вечернем воздухе. Вдоль расселины на дальней от лесной опушки стороне потянулись вихри. Там, где они спускались вниз, к поднимающимся от земли испарениям примешивались нотки сухих лепестков роз и дикого тимьяна. Завитки мяты и розмарина, проникая через тощие стебли, касались поверхности камней, а некоторые из них, полные невинной нежности, уплывали в бездну и, минуя корневища и голые камни, терялись в глубине.
Сидя на валуне посреди поляны, Бульрих в последний раз затянулся остывающей трубкой. Пора было собраться с оставшимися силами, чтобы навсегда покинуть Сумрачный лес. С трубкой в руке квендель заторопился вдоль трещины. Потом повернул направо, раздумывая, стоит ли переходить на другую сторону в узком месте или нет. По большому счету, это было неважно. Ему вдруг пришло в голову, что Уилфрид фон ден Штайнен знает звезды и умеет определять направление по ночному небу.
Бульрих не мог вспомнить, где взошла вечерняя звезда: на западе, где яркая точка горела над верхушками хвойных деревьев, или это совсем другая звезда? Может быть, вон та, лучистая звезда справа? Точно он не знал, и ему пришлось положиться на удачу, хотя он не был уверен, что она, и так донельзя снисходительная, улыбнется ему еще раз.
Приближаясь к особенно широкому участку расселины, Бульрих вдруг заметил в воздухе перед собой мерцание и тут же остановился. Он протер глаза и снова открыл их. Несомненно, над пропастью что-то сверкало. Воздух там не был прозрачным, словно на том месте рассыпали мельчайшую светлую пудру. Мягко, волнообразно покачиваясь, необъяснимая пелена начала расползаться над трещиной.
Странное это сияние не могли испускать обычные светлячки или другие насекомые, ведь тогда их потребовались бы мириады, чтобы светить столь ярко. Квендель с трепетом спрятался за очередной каменной глыбой.
Воздух продолжал мерцать и переливаться, но сквозь него по-прежнему проглядывали темные очертания леса. Не так ли поднимается с росистых лугов бледный утренний