– Я-то благоразумен, – сказал я. – А вы – нет. Я был выставлен на посмешище. Я был унижен. Ладно бы еще это, но вы связались с моей начальницей и вынудили меня к объяснению.
– О, черт, забирайте пятьсот долларов наличными, напишите расписку, и разойдемся с миром.
Я повторил:
– Никаких обид, Брекенридж. Это просто деловой вопрос.
И направился к двери. Подойдя, обернулся:
– Поймите, Брекенридж, не занимайся я здесь очень важным делом, я бы так не беспокоился. Но вы спросили, и мне пришлось объявить свое имя перед всей публикой… Я же следил именно за той девушкой. Теперь мне понадобится чертова уйма времени, чтоб как-то с ней разобраться.
Заявление имело успех. Брекенридж крякнул с таким раздражением, какого я не слышал с тех пор, как республиканцы проиграли выборы.
– Вернитесь и присядьте, Лэм.
Я вернулся и сел. Лейтенант Клейншмидт уставился на меня. Я заметил Брекенриджу:
– Страж порядка тоже… оказался неблагоразумным.
– Черта с два, – сказал Клейншмидт, – я не заплачу вам ни цента.
– Вы замешаны в деле, – сказал я.
– Я выполнял распоряжения.
– Чьи?
– Его. – Кивком Клейншмидт указал на Брекенриджа.
– Так сколько, Лэм? – гнул свое Брекенридж.
– Десять тысяч или ничего. Но я предпочел бы второе.
Оба смотрели на меня. Я сказал:
– Мне, может быть, придется пробыть здесь некоторое время. Мне может понадобиться сотрудничество. Вы в самом начале создали для меня трудности.
Брекенридж выслушал меня с бесстрастным выражением лица.
– Вы нас дурачите?
– Нет, честная сделка.
Брекенридж отодвинул стул, выставил над столом свою руку:
– Чертовски правильно, Лэм. Пожми.
Мы пожали друг другу руки. Брекенридж отпустил мою ладонь, и я увидел перед собой лапу Клейншмидта. Я пожал и ее. Она была влажной и горячей, а по сосредоточенной в ней силе, похоже, предназначалась для дробления костей.
– Конкретно, что вам нужно? – поинтересовался Брекенридж.
– Прежде всего я хочу потолковать с Луи. Что он знает о девушке, которая играла на автоматах.
Брекенридж заметил:
– Между нами, Лэм, я думаю, Луи малость чокнутый. Он перебрался сюда из Сан-Франциско, без конца мне рассказывал, как работал на курортах, как узнавал шайки, которые жульничали с игральными автоматами. Видно, на флоте он был хорош, в боксерских перчатках. На боксе он и свихнулся. Драка для него как для иного пьяницы алкоголь.
Я потер свою опухшую физиономию:
– Удар у него впечатляющий, м-м-м…
Они рассмеялись.
Пока хозяин казино по внутреннему телефону вызывал Луи, Клейншмидт пожаловался, что ребята моей профессии обычно не желают сотрудничать с полицией.
– Ну, и мы с ними особо не церемонимся. Ты – другой. Все, что захочешь, постараюсь