– Он с ножом бегает. Не порезал бы кого.
– Да на хера ты вообще с ним до сих пор? В толк не возьму! Одна боишься остаться? Так не останешься, это я тебе как мужик говорю, а хмыря этого гони в шею! Сам спивается и вас погубит! Слышишь?!
– Слышу…
Марина смотрела в окно. По проезжей части, прямо посередине, в потоке машин шел Володя и катил впереди себя Машкину коляску. Ему сигналили, кто-то притормаживал, кто-то высовывался из окна и крутил пальцем у виска.
– Толик, смотри…
– Б-а-а, копец! Это все! Сейчас ему точно рожу разобьют! Я вызываю милицию!
Будто услышав слова Толика, из остановившейся машины вышел крепкий мужичок. Посмотрел в коляску и со всего размаха дал в переносицу потерявшему разум Вовке. Потом еще. И еще. Остановилась еще одна машина. Вокруг собрались люди.
– Маринка, а на фига он коляску взял?
– Толик, я ничего не понимаю. Похоже, у него белочка.
Кто-то вызвал милицию. Опросили жильцов дома. Коляску закатили в подъезд. Вовку увезли.
На дачу они не поехали, легли пораньше спать. Утром Марина смотрела на окровавленное детское постельное белье, застеленное в коляске. У нее не было никаких чувств, кроме омерзения и гадливости. «Кровь наверняка Вовкина. Сдох бы».
Смятый Вовчик пришел утром. Ночь он провел в обезьяннике, от него воняло бичами и перегаром.
– Да-а… я, конечно, знал, что ты зараза, но чтобы родного мужа в милицию сдать?! Я от тебя такого не ожидал…
– Слушай, не доводи до греха. Уйди сам. Пожалуйста!
Вовчик демонстративно курил и молчал.
– Я все понял.
– Вот и молодец. Не ходи сюда больше.
Маша стала заикаться. Марина водила дочь к логопеду, доктор посоветовал успокоительное.
– Вам надо принять решение о вашем браке. Есть какие-то препоны? Имущество? Финансы?
– Нет, мы даже не зарегистрированы.
– Пожалуйста, подумайте о дочери. Это все очень серьезно.
– Я подумала.
Маринкины посиделки с друзьями прекратились. Она безумно устала от пустой болтовни, бесконечных пьянок, прокуренных подруг, вереницы тупых лиц. Работа, дом, Машка. Все! О личной жизни даже не думала. До блевоты эта так называемая любовь.
***
На работе Марину повысили до коммерческого директора. Магазин держала дружная парочка, возможно, их связывала не только работа, но это были всего лишь Маринкины домыслы. Сорокалетняя Мила Мишер и ее ровесник Славик Алексеев познакомились в общей тусовке местных северогорских художников. Они оба когда-то закончили художественную школу, пописывали пейзажи, но крутой поворот конца восьмидесятых развернул их от прекрасного к насущному. Они оформили нужные бумаги и стали соучредителями. Фифти-фифти. В магазине товар шел по мелочи, а в масштабе под вывеской ООО «Луч» неплохо продавался