– Алка, зачем тебе борзая? Она же для бескрайних просторов английских полей с короткой изумрудной травкой и несчастным удирающим зайцем, – изощрялся Вовчик.
– Ну почему обязательно английских?
– Ну, пусть и русских, только полей. Где она у тебя гуляет? Ей же надо борзо бегать! У тебя во дворе с одной стороны – помойка, с другой – детский сад. Даже механического зайца не запустишь.
– Вова, ты сам-то со своей Патрицией где гуляешь? Тоже не малышка. И сенбернарка твоя для высоких альпийских гор с ароматом глинтвейна и горнолыжников, засыпанных горной лавиной.
– Сдаюсь! Умыла!
Марина попивала шампанское, слушая словесную перепалку местной интеллигенции. Она ждала Олега. Ну и что, что придет с женой? Она никогда с ним не общалась в неформальной обстановке, только в магазине. «Интересно, какой он?» – думала Калугина, разглядывая соседку за столом, которая пила водку и закусывала ее мясным салатом.
– Маринка, пошли покурим?
– Я не курю. Я жду ребенка.
– А я курю. И никого не жду. Ни ребенка, ни козленка. Курить люблю, а козел уже есть. Но он на смене, не придет.
«И слава богу», – Марина не любила людей простых и грубых. Не любила шершавых рук, неровных ногтей, красных лиц. Не любила запаха пота, особенно от женщины. «К людям шла, могла бы и душ принять, – Марина брезгливо смотрела на соседку, смачно обсасывающую куриную ножку. Сейчас еще рыгнет, – подумала Марина с неподдельным ужасом.– Нет, не рыгнула. Вытерла ладонью губы, потом ладонь – об себя. Ужас! Неужели таких женщин тоже кто-то любит? – Марина представила соседку в интимный момент со своим козлом, который сейчас на смене. Как же они это делают? Интересно, они в душ перед ЭТИМ ходят?». Ее передернуло.
– Замерзла? – соседка одной рукой наливала водку, другой ковыряла в зубах, мизинцем.
– Да, знобит немного. Пойду на кухню. Кстати, есть зубочистка.
– Не, нормально. Я так.
«И что это меня сегодня разобрало?» Марина зашла на кухню.
– О, привет! Ты как? – уже прилично навеселе, Вовчик курил с Аллой у окна.
– Нормально. Тоскливо, – в Марине стало нарастать глухое раздражение.
– Маринка, не ерунди! – Аллочка манерно держала сигарету, оттопырив мизинчик.
«Одна оттопыривает, другая в зубах ковыряется. Северогорская богема, мать твою…»
– Светка Калугина звонила. Майка пристроили, идут от бабушки Ларисы. Она тут недалеко живет, сейчас придут.
Ладошки Марины вспотели. «Странно, – она подумала, – почему такое волнение?»
Тут же раздался звонок. Аллочка поплыла на высоких каблучках в прихожую, следом за ней горбатилась дворянка Айка.
– О-о-о, кОза, – с ударением на «о» пропела Алка, целуя Свету, – проходите! Заждались вас. Идите в зал, я вас сейчас познакомлю со всеми.
Маринкино