Начались боли внизу живота, температура поднялась до тридцати восьми и восьми. Марина, не вылезая из-под одеяла, нащупала на прикроватной тумбочке косметичку, достала из нее клочок бумаги и взяла телефон. «Вот гад Ярик. Даже не звонит, как все прошло, как себя чувствую».
– Алло, Алан Гамирович? Это Марина.
– Да, да, как ты, Мариша?
– У меня температура, почти тридцать девять, живот болит, озноб, что мне делать? Врача вызывать?
– Не надо вызывать пока, – Алан опасался, что Марина сообщит о неудачном аборте, и у него могут быть проблемы. – Кровь идет?
– Да, есть. Но немного.
– Попроси, пусть тебе купят «викасол», выпей таблетку и пей антибиотики, что я тебе дал. Если к ночи лучше не будет, я сам прилечу, не вызывай никого. Больше пей жидкости.
– Хорошо. Я не умру?
– Не волнуйся, ты же помнишь, что говорят линии на твоей руке. Или забыла?
Марина помнила. После операции, процедуры или экзекуции, Марина не знала, как назвать ту бойню, она сидела с докторами в местной столовой и, помешивая кривой алюминиевой ложкой остывший гороховый суп, безучастно слушала повествование о своем будущем.
– У тебя будет один ребенок, но не от мужа. С мужем ты разведешься.
«Я и замуж-то пока не вышла».
– Потом у тебя будут еще два брака, – продолжал оракул, – будет любимая работа, приносящая радость, крепкие отношения с близкими людьми. Линия жизни долгая, и к сорока годам у тебя появится возможность бесцельно тратить деньги.
«Отличная перспектива, это радует».
– То есть я буду богатая и разведенная мать-одиночка?
– У тебя все будет хорошо, так я читаю по твоим линиям.
«Ну, раз линии говорят…»
Марина искренне верила во всю эту галиматью. «Хотя почему галиматью? Это же наука, ей много лет, и почему я не должна верить науке? Сколько книг написано, не с потолка же они это берут, не из пальца? Каламбур. Как раз-таки из пальцев и берут».
– Нет, Алан Гамирович, я не забыла, помню.
– Ну и не волнуйся, пей то, что я сказал, и лежи, еще сделай отвар крапивы и позвони мне часа через два. Пока! Не волнуйся, Марина.
– До свидания…
Марина откинулась на подушку, закрыла глаза, прислушиваясь к внутренним