***
Марина наблюдала за жизнью сестры, во всем обвиняя родителей. «Это они довели Олю до психушки своими скандалами, и меня доведут». В своих бедах и несчастьях всегда удобнее винить кого-то, нежели покопаться в себе. Родственников, начальство, президента. Только не себя. Сам-то я хороший, это обстоятельства так сложились, что довели меня до осуждения, нечестного поступка, предательства. Я не виноват, ВЫ сделали меня такой или таким.
Мучились все – отец, мать, Пашка. Оля уже три года жила отдельно, отец получил для нее однокомнатную квартиру в тихом районе старой части города. Одна в маленькой комнатушке, Ольга чувствовала себя намного лучше, чем в родительском доме. Балкон выходил на зеленую аллею. Оля подолгу сидела, курила, глядя на город и куда-то идущих по своим делам людей. Она не работала, редко выходила из дома, ежедневный набор продуктов покупала в соседнем магазине, готовя себе совсем простую еду. Когда приходила мать, Оля молча, не впуская ее внутрь, принимала у нее груженные едой сумки с супчиками, домашними котлетами и хозяйственными мелочами. А иногда просто открывала дверь и исчезала в комнате. Тамара Николаевна босиком проходила на кухню, разгружала содержимое сумок в холодильник и тихонько уходила.
Марина всегда помнила запах жареной картошки с луком, которой ее угощала сестра. Вкуснее жарил только отец. К картошке Оля крошила салат из помидоров со сметаной, обильно его солила, посыпала укропом и наливала Маринке сладкий крепкий чай. Сестры уплетали вкусный обед, замакивая мягким хлебом сметанную жижу, и болтали ни о чем. В одно из таких простых застолий Оля просто сообщила сестре, что беременна.
– Оля, от кого?! Надуло, что ли?
– Да есть один товарищ. В парке познакомились.
– В парке познакомились, и давай беременеть сразу?
– Нет, погуляли маленько.
– Че-то совсем маленько вы погуляли. И что? Срок какой?
– Два месяца.
– Врачи знают?
– Да, была в консультации.
– Разрешили рожать?!
– А кто их спрашивал?
– Оль, ты же на лекарствах!
– А я их не пью уже четыре месяца.
– Как не пьешь? Тебе же нельзя без них! Ты что?!
– Как видишь, можно. И я вполне сносно себя чувствую.
– Ну ты даешь, сестрица! А родители знают?
– О чем, о лекарствах?
– Да обо всем! О ребенке, о врачах! И о лекарствах!
– Узнают в свое время.
Маринка зависла. «Что теперь будет? Как выносит? Как рожать будет?! Отец ее прибьет…»
– Что хоть за мужика-то нашла? Толковый хоть?
– Очень. Десять лет сидел, думаю, толку поднабрался.
– О-бал-деть. Ну тебя и занесло, сестрица! – Марине вдруг стало так жаль сестру и так ноюще страшно за нее…
Вечером Оля по телефону сообщила обо всем