– Послушай, я не верю, что этот парень его убил. Вся моя интуиция против!
– Интуиция, – проворчал Виктор. – Ни черта она не стоит, твоя интуиция, против отпечатков пальцев на орудии убийства вкупе с мотивом и возможностью совершить преступление.
– Что будет парню? – поинтересовался Алекс.
– Если докажут в суде, что виноват, а тут все доказательства, на первый взгляд, присутствуют, то умышленное убийство. А с этим здесь строго, высшей меры нет, но пожизненное могут впаять, минимум лет пятнадцать точно. Скорее всего, что его на днях с острова увезут на материк вместе со всеми уликами. А на материке никто разбираться не будет, кому он тут нужен! Я за эти двадцать лет, знаешь, греков хорошо изучил. Никто тоже лишний раз не почешется. Как из дома не уезжал!
– Я верю в его невиновность, – настаивал Алекс. – Как я могу ему помочь? Деньги у меня есть, что можно сделать? Я хочу сам провести расследование, мне нужны полномочия.
– Ну, вот что, – поразмыслив несколько секунд, ответил полковник. – Я свяжусь с начальством этого инспектора, выясню все. Попробуем дать тебе полномочия от лица Интерпола на проведение альтернативного расследования. Тем более, что по этому убитому у нас, похоже, кое-что всплывает. Стали копать его прошлое – просто «пещера Али-бабы»… По телефону не могу, – опередил он вопрос Алекса. Думаю сам к тебе приехать через неделю. Да и кто бы он ни был, убийство – есть убийство. Но дольше мы не сможем затянуть отправку на материк. Ты понял меня? Неделя у тебя есть. Либо ты найдешь убийцу, – либо парень пропал. Все необходимые документы от Интерпола с согласованием от уголовной полиции получишь сегодня. Как следствие вести, мне тебя учить не надо, надеюсь? Ну и славно. Не благодари. Все, отбой!
Когда Алекс вышел на террасу, там инспектор Антонидис вел разговор с хозяйкой отеля. На матушку Ирини было тяжело смотреть. Она сидела с низко опущенной головой, безучастно уставившись в пол, безвольно уронив натруженные руки на черный передник, и механически отвечала на вопросы, которые задавал инспектор, касающиеся наследства старого Георгиоса, бумаг, банковских счетов. Разговор с хозяйкой не клеился, и инспектор, задав для проформы еще несколько вопросов, отпустил бедную женщину. Горничная Артеми помогла ей встать со стула, обняла и повела на хозяйскую половину. Ирини шла неверным, шаркающим шагом. У Смолева защемило сердце.
– Послушайте, инспектор! – обратился он к Антонидису, энергично орудовавшему платком. – Давайте сразу проясним ситуацию. Я сторонник открытого диалога с местной полицией и не хотел бы вас ни в коей мере ни вводить в заблуждение, ни посягать на ваши полномочия.
– Это очень хорошо, господин Смолефф, – заметил, отдуваясь, полицейский инспектор. – Это самая верная политика для вас в вашем