– Год уже прошёл. А она всё кошку ждёт. Ведь обыкновенная кошка. Даже не породистая, так, дворовая.
– Дорога она ей. Она ей жизнь спасла, да и мне, наверно, тоже…
Встал дядя Ваня, окурок свой затоптал аккуратненько и ушёл. Не ответ это, а прям загадка какая-то. У напарника зуд начался: «Как ты думаешь, такое может быть? Слушай, кошки ведь не собаки, ни защиты от неё, ничего, а жизнь, говорит, спасла. Ты сам-то что думаешь?» Достал он меня, я и скажи: «Ты у меня какого хрена спрашиваешь? У него и спроси. Чтоб я вопросов твоих дурацких больше не слышал!» Учёл он это моё пожелание, от меня отстал, но терпеливо выждал, когда дядя Ваня через пару дней на перекур заглянул. И как репей придорожный, прицепился к нему: «Объясни, как так. Ведь не собака, ничего не пойму…» – и всё в этом роде. Дядя Ваня в этот раз не злился, благодушный был какой-то, и не торопясь эту историю и рассказал… или выговорился… Человеку иногда надо вслух всё высказать, чтобы мысли свои в порядок привести.
– Я, когда сюда приехал, дикий совсем был, но тут за лето обжился чуток. Привыкать стал, потихоньку и к народу, и к воле. Мужики кто чем помогли, видя, что неумеха я по хозчасти. Как-то всё налаживаться стало…
Пока суть да дело, осень наступила, а затем и приходящая зима снега подкидывать стала. Садоводов, ночующих и проживающих в своих домиках, всё меньше становилось, а со снегами и вовсе остались я, мужик-рыбак на пенсии (его от ближайших водоёмов и смертью не отогнать) и женщина (та, что с кошками). У всех нас домики справные, топи вовремя – и холодную зиму пересидишь. Вначале я даже обрадовался: народу этого вольного, суматошного не будет, а значит, и проблем тоже. Корми собак, присматривай, чтобы не было желания у кого залезть да поживиться чужим барахлишком. Да стал замечать, что без народу-то совсем я не привык. Везде же по жизни то казармы, то ещё какие скопища людские… Поразъехались люди, и делать-то нечего толком. Только мысли в себе самом пережёвывать да на прошлое оглядываться… А смотреть порой не только мне, любому человеку не очень… Может, это совестью и называется… Когда смотришь на прожитое, а там – пустырь с сорняками, тобой не прополотый… Стало мне от этого всё тоскливей и тоскливей становиться. Чем больше было на улице снега и света дневного меньше, тем тоскливей. Я уж все книги, которые рыбак мне давал, перечитал и журналы, что на растопку мне садоводы подкидывали, а всё хуже и хуже мне от тоски. Прямо задавила она меня. Меня так карцера не ломали, как тоска эта. Мне рыбак, видя, что я уже всё, что можно, перечитал, посоветовал сходить к женщине этой, которая в саду осталась. У неё книг, говорит, во всю стену. Топить печку зиму можно без дров, если что. А как подойти? Если только здоровкаемся, и то когда случайно столкнёмся. К ней сын приедет, продуктов навезет на неделю-другую, и я её толком и не вижу. И кошек у неё тогда не было. Не гуляла она по саду… Вот тут-то и появилась та кошка, которую она позже потеряла…
Как-то