– А ты чего стоишь? – обернулась на него Эрин, тяжело переводя дыхание. – Давай разгромим здесь все к чертовой матери!
Не дожидаясь ответа, она двинулась с ломом на старинный сервант со стеклянными дверцами. Один мощный замах – и комнату сотряс звучный дребезг. Следом посыпались щепки картинных рам, куски битых глиняных ваз. Гром поднялся такой, что наверняка улавливался с улицы. Грей сторонился безумного порыва, не смел вмешиваться, но в глубине души завидовал возможности Эрин предаться самозабвению.
Тем временем девушка разделалась с книжными полками и протянула инструмент Грею.
– Разбей что-нибудь, – потребовала она тоном, исключавшим возражения.
– Я не могу.
– Можешь! – с чрезмерной горячностью прикрикнула Эрин. – Признайся, тебе хочется! По глазам вижу, что хочется. Так сколько еще ты будешь изображать хорошего мальчика?
Грей не спешил поддаться ее настойчивости. Страх разбудить зверя был сильнее.
«Вперед, покажи ей то, что я видел в последние минуты жизни», – на диване развалился Винсент, мстительно ухмыляясь. Черт бы побрал этот смех в его глазах!
– Будь искренним хотя бы с собой. Ты накопил в себе достаточно.
Два демона насели на Грейсона – покойный Винсент, напоминавший о прискорбных инцидентах, и Эрин, человеческая девушка, которая смогла бы посоревноваться с самим дьяволом в искусстве соблазна нарушить запреты. Каждый диктовал свою волю, и сделать выбор – значит прогнуться под одного из них. Согласиться с тем, что Грей монстр и всегда будет опасен в проявлении чувств, или поддаться рискованной неизвестности рука об руку с настоящим собой, со своими истинными желаниями.
От вида уверенного в своей правоте Винсента кровь закипела в жилах. «Я не монстр, – твердо возразил Грей, – я чувствую». Порывисто, отчасти даже грубо он выхватил лом из руки Эрин в слепой жажде доказать призраку принадлежность самому себе, а не зверю.
Не отдавая отчета в том, что уже ступил на скользкий край.
Не думая больше ни секунды, Грей занес лом над головой и со всей дури саданул по экрану телевизора. От места удара расползлась паутина трещин, а в груди что-то жестокое, упрямое разжало хватку, позволив дышать свободнее. Грей не прекращал срывать зло на Винсента, на уничижительные замечания призрака. Он бил снова и снова, испытывая отрадную легкость с каждым новым замахом, но потусторонний голос не отпускал. Завел свою песню: «Помни о том, кто ты есть», ввергая в гнев более опасный, практически исступленный.
Зверь приоткрыл спящие глаза.
В тот вечер Эрин ломала не предметы мебели. Эрин ломала Грея, который прятался в собственной замкнутости с тех пор, как прошлое настигло его вновь. Где-то сидел Винсент и неодобрительно качал головой.
Звук полицейских сирен вернул Грея к реальности. Эрин встревоженно метнулась к окну, роняя на ходу крепкую брань.
– Похоже, соседи вызвали полицию, – ее лихорадочный