***
Движения руки художника были легкими, уверенными.
– Я могу посмотреть? – спросила Лея, собираясь подняться со стула.
Антон улыбнулся, кисть замерла на холсте.
– Я еще не закончил, – запротестовал он.
Впервые художник создавал нечто прекрасное. Больше не было мрачных цветов и неясных призрачных силуэтов, пытающихся захватить сознание Антона и изуродовать полотна художника.
– Почему на стенах нет ни одной картины? Я хочу увидеть твои работы, – ласковый голос молодой барыни заставил Антона на мгновение остановиться.
Художник шумно выдохнул, нахмурился и покачал головой:
– Я никому их не показываю и не думаю, что стоит это делать. Они ужасны.
– Такой человек, как ты, не может создать ничего скверного! – возразила Лея.
– Я не знаю… – только и смог ответить Антон.
В то время, пока Лея любовалась своим портретом, Колчаков отправился в чулан, чтобы принести свои старые работы. Его одолевали сомнения, но он был не в силах отказать возлюбленной. Оставалось только надеяться, что увиденное не напугает ее.
Дрожащими руками художник убрал паутину с холста, томившегося в тесной комнате, и в этот момент услышал тихие шаги Леи. Она положила ладонь на его плечо, это придало Антону уверенности. Он отошел в сторону, позволив гостье взглянуть на работы. Лея долго изучала их, касалась кончиками пальцев засохшего слоя краски. На каждой картине был изображен свирепый зверь. Наводящие ужас глаза, острые когти, искривленные стволы деревьев на фоне ночного неба и лишь одно бледное пятно позади. Несколько мазков света и тепла в этом царстве темноты, они напоминали силуэт человека.
– Сторонний наблюдатель, – сорвалось с губ Леи.
– Кто? – Антон наклонился к своей работе, чтобы рассмотреть пятно, на которое показывала гостья.
– Эти картины пугают, вызывают смятение, но в них есть и нечто светлое, нетронутое… Кто этот человек?
– Я прежде не замечал его, – признался художник. – Неосознанно изображал на каждом холсте.
Сторонний наблюдатель находился рядом, но не мог ничего изменить: у Антона почти не осталось времени.
***
«Я долго жил уединенно, поступал правильно. С меня хватит. Я устал ограничивать себя. Кто я такой, чтобы противиться судьбе, запечатленной на каждой моей картине? Я смирился со своей участью и обрел свободу».
Апрель, 1759 год.
Саранский ворвался в мастерскую Антона в тот момент, когда художник заканчивал портрет Леи, довольствуясь лишь своими воспоминаниями. До Ивана Ивановича дошли слухи, будто супруга собирается его покинуть. Когда генерал увидел холст, который расписывал Колчаков, сомнений не осталось – барыня потеряла всякий стыд и предала мужа.
Художник изобразил Лею сидящей к нему спиной. Она обернулась посмотреть на своего возлюбленного, во взгляде