Наконец мы подъехали к особняку Натали. Профессиональным взглядом оценил уровень охраны, мысленно поставил высокую оценку. Надёжный забор с датчиками движения, дроны, живые собаки, охранные патрули – этот дом напоминал военный объект за респектабельным фасадом.
Само здание высокое, в три этажа, из белого мрамора. Такие строили семь-восемь веков назад. Сразу видно – родовое гнездо.
Отметил, что сбежать отсюда будет крайне сложно.
Впрочем, побег без документов и со статусом девальрона будет не просто безумием, а детским садом. У меня нет права ни покупать, ни продавать, и вообще я теперь нищий. Ни еды, ни жилья. А мой статус сбежавшего раба определит любой пролетающий мимо полицейский дрон.
Скрываться в глухих лесах – не вариант: лесничества в последнее время работают на грани фантастики и отслеживают каждый чих под кустом.
Возвращаться в клан бесполезно: им проще сдать меня властям, нежели нарываться на неприятности из-за беглого девальрона. Могу поспорить, что глава клана Гордон Дарк, который всегда меня недолюбливал, лично организует мою поимку и с большой радостью передаст меня органам правопорядка. А вечером ещё и пир закатит по этому поводу.
Так что возможности для побега у меня пока не было.
И что делать в моей ситуации, как жить дальше – я не знал.
Свернуть шею своей хозяйке в качестве мести за всё, что произошло по её вине, а потом отправиться в тюрьму на смертную казнь? Признаться, я обдумал даже такой вариант.
Но доктор Кондор ещё в Центре «Наследие» очень доходчиво объяснил мне, что любая попытка навредить хозяйке закончится для меня комой. Проклятый рабский браслет на руке об этом позаботится. И снять я его не смогу.
Вдобавок Натали меня сильно озадачивала. Слишком натурально делала вид, что вообще не знает, что со мной произошло и как я оказался её девальроном.
Когда я дрался с пятью бугаями в палате Центра, – она ни капли не испугалась, а наоборот – смотрела так, словно любовалась мною. Будто видела перед собой не живую игрушку, которой сломала жизнь, а интересного ей мужчину.
Не дала поджарить мне мозги так называемой коррекцией, буквально надавила на Кондора, чтобы забрать меня из Центра немедленно.
Опять же, имя мне оставила.
Что у неё вообще в голове творится? Как это всё объяснить?
Во внезапно вспыхнувшую доброту я не верил.
Может, она такая добрая по причине амнезии? Просто ничего не помнит. Память как у хомячка.
Или просто прихоть юной богачки. Что взбрело в голову – то и делает.
Но амнезия тут определённо присутствует: когда мы вышли из машины и подошли к большим дверям особняка, Натали застыла в нерешительности, словно баран перед новыми воротами.
– Ната, ты чего? – вынуждена была спросить Алисия. – Снова провалы в памяти? Чтобы войти, положи ладонь на это место, – показала она на систему доступа на стене.
– Да, конечно, – натянуто улыбнулась та. – Просто задумалась.
– О чём? – уточнила её подруга.
– О маме, – отозвалась Натали.
– Надеюсь, тебя не накроет,