– У себя, – сказала мама. – Я не велела им выходить, – и мягко оправдалась: – Мало ли что скажут дети… Шрам Бату где-то вспомнят… Могут заподозрить. Это повредит тебе.
Батухан громко и горько усмехнулся:
– Успокойтесь… Я, брат, больше вредить тебе не буду. И спать ты будешь спокойнее, и совещание тебе проводить не помешаю. Даже помочь могу. Если конкуренты донимать будут… В Турции связь устойчивая, не то что у нас… Я буду тебе позванивать. Редко. Чтобы никто не подумал о тебе плохо. И ты мне звони. Я понимаю, что такое работа во власти. Когда тебя со всех сторон шакалы окружают, плачут и плачут [6], и съесть пытаются. Позвони, я приму меры оттуда. Скажу кому следует, шакалов усмирят.
– Ты не собираешься возвращаться?
Против желания в голосе Шерхана прозвучала неприкрытая надежда. Он сам почувствовал это. И Батухан почувствовал. И опять усмехнулся. Горько. С затаенной обидой, которую человек старается в себе подавить, внутрь загнать, чтобы не слышать голос разума. Но он хорошо, слишком хорошо помнит детство брата, помнит себя в то время, уже почти взрослого. Он тоже любит брата и прощает ему естественное чувство самосохранения. Мама уже рассказала о политических амбициях Шерхана. Много раз рассказывала. О великих планах. Сам по характеру откровенный лидер, Бату брата одобрил.
К власти следует стремиться, если ты сильный мужчина. За власть следует бороться. Разные есть пути. Какой предпочтет младший брат – это его дело.
– На что ты можешь претендовать в правительстве? – вместо ответа на вопрос задал Батухан свой.
– Я ни на что не претендую в правительстве. Премьера Москва ставит. Чтобы президента контролировать. Мне это неинтересно. Мое время придет чуть позже.
– Шер, ты хочешь стать президентом?
– Нынешний президент нужен только сейчас. Он не только служитель Аллаха, он еще и воин. Жесткая рука. Но положение стабилизируется…
– Оно никогда не стабилизируется.
– Это я знаю. Оно не стабилизируется полностью. Но все же стабилизируется до определенного уровня.
– Пусть так. Пусть наступит стабилизация. Определенная…
– И тогда нужен будет не воин, а строитель.
– То есть Шерхан Дзагоев.
– Да.
– И у тебя есть для этого силы?
– Я собираю для этого силы. Я собираю мнения. И отношение людей. Репутацию. Это очень важно.
Бату задумался на несколько секунд.
– Мне кажется, наш народ всегда пойдет за сильной рукой. Он захочет, чтобы сильная рука указывала строителю, что следует строить.
– Ты плохо думаешь о своем народе. Он разумный.
– Это ты плохо думаешь о своем народе. Он сильный и гордый.
– И