…И Радий посмеялся над ним.
Рассерженный мятежный король сделал один предупреждающий надрез на тонкой накрахмаленной коже. Он добавил, что Радию будет не до смеха, когда ее прислуга всыпает яд в его завтрак; или задушит подушкой, пока он будет спать; или вонзит клинок в его спину на вечерней прогулке… Есть много способов покончить с ним, и алисовцы, которые прикидываются дворцовым персоналом, обязательно воспользуются всеми возможными.
Войска немедленно покинули парс. Стены, создающие границы между парсами отмылись от крови. Городская стража перестала раздавать бесплатные смерти. И даже тюрьмы, в которых пытали невинных, опустели. А прокуратор в это время забился в самый темный и неприметный угол дворца и боялся выползти оттуда.
Сплетники твердили, что Радий не спит, не ест и не пьет, не хочет видеть ни солнечного, ни лунного света… не принимает гостей – тем более нежданных. Он стал одержим мыслью, что в любой момент может прийти смерть. Что теперь она маячит прямо под его окнами.
Но смерть была далеко.
Отец солгал. И это была первая ложь, которую одобрил Алфий. Эта была та самая ложь «во благо», о которой говорил Пэйон сегодня. Эта была ложь, которая спасла сотни людей и еще двух любимых девочек, – меня и маму, – которые заменяли отцу целый мир.
По-правде среди подчинённых прокуратора не было ни одного шпиона братства. Отцовские угрозы были пустыми, а Радий боялся смерти напрасно. Лишать его жизни было некому, но даже если бы братство на самом деле отправило своих шпионов во дворец, то точно не для свершения убийства.
Убийство прокуратора бы плохо сказалось на репутации миролюбивого и честного народа. И пусть поступать честно выходит не всегда (шпионы братства и ложь его основателя – тому доказательства), но мы не лишаем людей жизни. По крайней мере, не ради удовольствия.
Мне исполнилось двенадцать. За два года прокуратор стал чаще появляться на публике и декларировал, что мятежники, образовавшие братство, распространяют свои идеи, как заразу, от которой нужно немедленно избавиться. Предупреждал о том, что те, кто обживаются в нашем крысином гнезде, будут истреблены, как только у него появятся полномочия. Но полномочий не было. И нет до сих пор, потому что организация городского сообщества в братство, – пусть даже мятежного, – не противоречит закону, пока мы настроены мирно и не совершаем никаких преступлений (или, пока нам удается скрывать, что мы их совершаем).
Прокуратор не мог подавить мятеж, так что мы не боялись его угроз. Но на всякий случай иногда напоминали о дне, когда отцовский нож царапнул Радию горло. И тогда прокуратор приостанавливал свои декларации на время.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив