И как только он отошел на дальнее расстояние, неспособный нас услышать, эта женщина открыла глаза и осклабилась, глядя мне в лицо.
– И кто у нас тут некультурно подслушивает? – прозвучал вдруг ее ехидный голос. – Ты узнала правду. Так даже лучше. Я родила Титовым наследника, а Илье сына. А ты… Ты знай свое место, голодранка.
Голодранка? Почему она называет меня голодранкой?
Я зябко поежилась и уставилась на женщину, которая возвышалась надо мной, хоть и сидела на скамье прямо напротив меня, смотря с презрительным выражением, как будто видит перед собой какую-то падаль или грязь, недостойную касаться ее величественной особы.
И выглядела она как королева. Самая настоящая царственная особа, по какой-то ошибке оказавшаяся в больнице. Да какая из нее роженица?
На ней и простая ночнушка выглядела как нарядное платье, сшитое на заказ лучшим модельером страны.
Гордая осанка. Точеные черты лица. Белоснежная фарфоровая кожа. Красивые раскосые глаза, как у кошки, ярко-изумрудного цвета. Роскошная копна длинных, гладких рыжих волос. Холеная, статная, породистая.
От нее так и исходила аура лоска и богатства.
Для такой, как она, я и правда голодранка. Низший слой общества. Ничтожная букашка, шваль, которая может только обслуживать ее, а не быть равной.
Смотрела на нее, такую здоровую, полную силу и довольства собой, и ощущала себя рухлядью, старой развалиной, использованным мусорным пакетом, который смяли безжалостной рукой и выбросили прочь.
Я в муках родила ребенка и вынуждена была сидеть в кресле-каталке, а она тоже вроде бы родила, но казалось, что приехала с оздоровительного курорта.
– Почему вы оскорбляете меня? Кто вы такая вообще? Кем себя возомнили? Илья – мой муж, – стала я защищаться, стараясь, чтобы мой голос звучал твердо, но она придавливала меня к земле одним лишь своим холодным взглядом. А ее слова были как острые кинжалы, которые продырявливали мне сердце.
Кинжалы, чье острие было смазано губительным ядом.
– Жена, – высокомерно фыркнула эта гадкая женщина, закатывая глаза, отчего ее изогнутые, черные, густо накрашенные тушью ресницы нереальной длины затрепетали. – Недолго тебе осталось быть его женой. Илья женится на мне, и мы будем воспитывать нашего ребенка. – Она горделиво расправила плечи и удовлетворенно прищурилась, видя, какой эффект произвели ее слова. – А тебя он вышвырнет под зад.
Она продолжала тыкать мне, и меня затрясло от злости. Да какое право она имеет так со мной разговаривать? Мне всё еще не верилось, что то, что я услышала – правда. Она ведь соврала, да? Пусть это будет гнусным враньем, ее больной фантазией, но только не правдой.
– Да как ты смеешь… – выдохнула я, чувствуя, как всё мое тело дрожит – не то от холода, не то от потрясения.
Я силилась встать с кресла. Попыталась опереться на его ручки и поднять свое слабое тело. Мне казалось, что так, стоя, я смогу отвоевать хотя бы немного власти у этой грубой и наглой женщины, которая вдруг решила, что я – никто. Но нет. У меня