– Я… я просто не знал, какой тебе понравится, – начал оправдываться он. – У девчонок спрашивал, что нравится им. Я ж в этом не особо… если тебе не нравится, можешь выбросить, я не обижусь! Честно!
– Мне очень нравится! – вместо улыбки я потянулась к Вите и обняла его, крепко прижимаясь к его груди. – Ты, главное, не забывай меня, ладно? – шепнула смущенно я, поджимая губы и сдерживая слезы.
– Я очень скучал по тебе, вообще-то! Обещаю, когда мы вырастем, я буду всегда рядом! Даже если захочу, не смогу тебя забыть. Верь мне, хорошо? – заявил Шестаков. Его ладони легли мне на плечи, а дыхание обжигало шею. Сердце саднило от этих слов, но в то же время словно лучилось теплом. Впервые в жизни мне безумно захотелось поскорее вырасти.
– Это обещание тебе точно выйдет боком, – засмеялась я, не задумываясь о том, насколько пророческим мог оказаться наш диалог.
Той осенью мы встретились еще всего три раза. Во-первых, меня начал встречать со школы папа, потому что в нем вдруг проснулась забота, а еще ему, кажется, стало скучно сидеть сутками дома. А во-вторых, Витя из-за секции по баскетболу не всегда мог прийти повидаться. Конечно, было бы проще, будь у меня телефон, но зарплаты мамы едва хватало на продукты и оплату счетов. Иногда по выходным отец разгружал вагоны, чего я совсем не понимала. Ведь он отлично разбирался в своем деле и мог найти достойную работу, но папа намеренно не вспоминал о профессиональных навыках, словно боялся, что если сядет за компьютер, опять обожжется.
А в конце октября, в воскресенье, отец заметил Витю, который поджидал меня во дворе. Он качался на качелях, разглядывая землю под ногами. Мама тогда ушла в магазин, а я возилась с уборкой дома. Собиралась развесить постиранные вещи, но увидела Шестакова в открытое окно и только подняла руку, чтобы махнуть ему, как за спиной возник папа.
– Я ведь говорил тебе! – прошипел он.
– Па… – однако ответы мои никому не были интересны. Отец схватил меня за воротник кофты и дернул в сторону кухни, прогоняя от окна. Я думала, он просто хотел закрыть непокорную дочь в комнате, но нет…
– Я говорил! Где твои мозги, черт возьми! – закричал он. – Ты – моя дочь! Ты обязана меня слушать!
И только я открыла рот, чтобы как-то оправдаться, как рука папы хлестнула меня по лицу. Боль в щеке тут же дала о себе знать, сердце лихорадочно забилось. Я упала на пол и подтянула ноги к себе, у меня затряслись губы, грудь заходила от лихорадочного дыхания и нахлынувшего страха.
– Почему ты так себя ведешь? Почему? – мне казалось, отец говорил с кем-то другим, потому что в ответах он не нуждался, иначе не последовали бы тут же второй и третий удары. Не по лицу – по рукам, ногам. Я сжалась, как испуганный зверек, выставляя перед собой локти. Закрыла глаза и просто ждала, когда все закончится.
В