Вспыхнула как свечка, и извинившись, торопливо побежала на кухню. Повариха наложила на большое круглое блюдо сочного поджаристого мяса и передала девушке:
– Смотри не урони!
Проходя мимо хозяйки, услыхала ворчливое:
– Посуду грязную не забудь забрать! Обновить надо!
Подошла к столу, осторожно поставила блюдо и осмотрелась, ища тех, у кого тарелку сменить на чистую надо.
Это оказался тот самый тъерд, что крупнее любого сельского мужика да выше на пол головы. В отличие от остальных молчалив он был и угрюм. Больше слушал, чем говорил, холодным взглядом осматриваясь по сторонам, останавливая свое внимание на каждом из присутствующих.
Пугал он ее больше, чем все остальные вместе взятые. Такой легко перерубит пополам, перешагнет и дальше пойдет, не оборачиваясь. Но делать нечего. Подошла робко и сиплым шепотом спросила:
– Можно я тарелку у вас заберу?
Он не удостоит ее даже мимолетным взглядом, лишь кивнул снисходительно.
Выдохнула, чувствуя, как кровь в жилах стынет от близости с этими людьми. Протянула руку, чтоб тарелку забрать, да вскрикнула, когда перехватил за тонкое запястье, сжав стальной хваткой.
Дернулась, но он даже не шелохнулся, удерживая ее рядом.
Страшно стало так, что в груди зажгло, сдавило:
– Пустите, пожалуйста! – пропищала жалобно, – мне посуду грязную велено собрать!
Только тут поднял на нее взгляд сумрачный, резанул им, будто по живому вспарывая. Девушка сжалась еще больше, сникла, боясь пошевелиться.
– Забирай, – кивнул холодно и отпустил, потеряв к ней всяческий интерес.
Дэниэль схватила тарелку, едва не уронив ее на пол, и стремглав бросилась на кухню, мечтая скрыться от чужих глаз.
– Простите ее, чудная она у нас, – раздался за спиной голос хозяйки, заметивший, как Дэни мялась и бормотала, стоя у стола.
Тъерды отреагировали весело. Шутками да смехом дружным, а она ни жива, ни мертва стояла, прижавшись спиной к стене, пытаясь отдышаться.
Скорее бы закончился завтрашний день! Скорее бы они ушли из деревни!
До конца смены так больше в зал и не вышла. Хозяйка, испугавшись, что неуклюжестью своей гостей дорогих разозлит, предпочла все делать сама.
А Дэни и рада, что ее не трогают.
Посуду всю в чане большом замочила, а потом отмыла до скрипа, прибралась за собой и домой отправилась. Обычно выходила через главный выход, но сегодня предпочла спрятаться, юркнуть незаметно к черной двери. Что угодно, лишь бы на глаза тъердам не попадаться!
На дворе стоял поздний вечер. Деревня погрузилась в сон, и только редкие окна тускло светились во мраке. Поежившись, натянула по привычке перчатки из тонкой материи и осторожно ступила с крыльца.
Прошла короткими тропами между домов и вынырнула на дорожку, ведущую к стоящему