В Карнесс Деверо все было прекрасно. Отменный вкус, безупречная красота, внешний лоск … Не хватало только двух вещей – живой искры, которая так притягивает мужчину и… сердца. В области груди у этой женщины определенно находилась магазинная касса. А ширина ее «искренней» улыбки часто была прямо пропорциональна толщине моего бумажника.
– Я никому не говорила о нашей небольшой ссоре,– Карнесс словно ласковая кошечка прижалась к моему плечу. – Ты был так искренен два дня назад, когда говорил, что погорячился… А я тебя прогнала. Прости, во всем виновата предсвадебная тревога…
– Угу,– протянул негромко, мысленно посылая покойному деду вопрос «за что ты так со мной?».
Хотя я и сам прекрасно знал за что. Понимал, почему он заключил этот брачный договор с семьёй Деверо, едва мне исполнилось десять. Когда родители погибли, и я попал под опеку деда, он стал одержим идеей сохранить магическую мощь семьи Рейвен. Я до последнего надеялся, что эта безумная идея о принудительном браке по договору рано или поздно исчезнет из головы старика. Единственное, что меня долгое время спасало от этого брака, это то, что Карнесс была младше меня на целых восемь лет.
– Артур, а кто эта девушка?– присутствие и поведение Аделиссы, по видимому, произвело сильное впечатление на мою невесту. Она определенно увидела в ней соперницу.
– Вторая наследница бюро. Внучка мистера Муна.
– А разве твой дедушка не выкупил бюро у мистера Муна много лет назад?!– удивилась Карнесс.– Я думала, что бюро принадлежит исключительно ваше семье!
– Они были компаньонами.
– Но как так? Отец рассказывал мне, что после скандала, в который угодил мистер Мун, бюро почти обанкротилось!
– Именно в тот момент мой дед и выкупил часть бюро «Тьма и пламя». Но такой бизнес передается исключительно по наследству, поэтому по указанию Совета Двенадцати им пришлось стать компаньонами.
– Но это несправедливо… Твой дед заплатил за него!
– Небольшой частью все же остался владеть мистер Мун.
Пока мы неспешно двигались по главной улице Мэфорда к дому Карнесс, она не уставая жаловалась на вселенскую несправедливость касаемо моего наследства. Правда, потом ее жалобы плавно перетекли в безумно длинный монолог о свадебных приготовлениях.
Пока она тараторила без умолку, я рассматривал прохожих и думал о событиях многолетней давности.
Дед стал совладельцем бюро, когда мне было десять лет, почти сразу после заключения проклятого брачного договора с семьёй Деверо. Изредка брал меня с собой, чтобы показать, чем буду владеть, когда вырасту.
Вся моя судьба, казалось, была расписана дедом наперед. Пока мне не стукнуло девятнадцать лет.
Именно тогда снова начались разговоры об этом проклятом браке, и я взбунтовался. Собрал вещички и умчался в Инбург к тетушке, наплевав на все угрозы старика лишить меня наследства. За десять лет жизни в стране