– Ты псих! Слезь с меня!
Слышу звук пряжки ремня и задерживаю дыхание.
– Ты не будешь меня бить, ты просто не посмеешь, учитывая, что я беременна твоим ребенком. Точно твоим.
– Моим, моим, да и у меня другие методы воздействия, – он стягивает мне руки ремнем, не сильно, но выбраться нереально. Я просто утыкаюсь носом в подушку, чувствуя, как задыхаюсь. Вскрикиваю, когда вдруг ягодицы касается тяжелая рука. Замираю. Просто не дышу.
– Ты не посмеешь! – кожа против воли покрывается мурашками. Меньше всего я ждала от него этого. Медленных, массажных движений рук, начиная от ягодиц, продолжая на спине. Он не мнет, не давит, просто гладит, словно… Наслаждается. Приводит в шок меня, мое тело, мозг кипит от мыслей. От нестыковок, которые он собой представляет.
Резкий рывок волос, и я запрокидываю голову.
– Открой рот, – подносит он ко рту нежную, оранжевую мякоть хурмы. Я ее просто обожаю. Но сейчас есть не буду. Тем более с его рук. С них капает сок, буквально стекает, оставляя на белых простынях пятна.
– Между прочим, это потом тяжело отстирывается.
– Можно подумать, тебе стирать.
– А о людях ты подумал?
= В крайнем случае, куплю новые. Ешь, Дарина. Тебе нужно поесть.
– Выпусти меня, извращенец, и я наемся до отвала, -стискиваю зубы, не давая запихнуть себе в рот кусок хурмы. На вид и запах, конечно же, дико аппетитно. И даже не тошнит, но я не позволю себе прогнуться. Господи, продаться за хурму? Я, по крайней мере, стою дороже! Он водит мне ею по губам, размазывая сок по лицу, пока я им мотаю. Сочно, вкусно, я мельком облизываю губы, когда он вдруг переворачивает меня на спину, садится сверху, но так, что я почти не чувствую его веса. Лишь смотрю, как он одной рукой стягивает широкую рубаху, обнажая торс, которым надо красоваться на мужских журналах и в женских фантазиях. Я, конечно, не эксперт, но эти шесть кубиков говорят о тяжелой работе над телом.
– А как ты деньги зарабатываешь? Тренерской работой? – не могу не уколоть, пока рубашка летит в сторону. Его твердые губы не двигаются, но в синих глазах мелькает усмешка.
– Рад, что ты оценила.
– Я не оценивала, просто никогда не понимала, – дальше говорить не получается, потому что я шокировано наблюдаю, как он сует мякоть хурмы себе в рот. Вроде ведь, меня кормить собирался. – Нет! Нет! Не смей!
Он нависает сверху, нажимает большим и указательным пальцем мне на щеки, заставляя открыть рот и принять удар его губ, как позорный удар хлыста. Он просто толкает в меня хурму, и это дико антигигиенично, антиморально, дико, варварски. Он елозит языком у меня во рту, пока хурма просто не превращается в детское пюре, которое я невольно глотаю с его ядовитой слюной. Он продолжает орудовать языком в моем рту, почти не касаясь меня телом, но я каждой порой чувствую жар, которым он пылает, словно электрическая печка. Я зачем-то еложу по кровати, между ног становится дико некомфортно, а его губы словно прилипли к моим. И я не целую его, ужас какой, я просто жду, когда эта