– Послушная девочка, – кусает он мое ухо, начиная двигаться во мне все чаще, дыша все глубже, опаляя своим дыханием прохладную кожу шеи..
Скотина. Сволочь. Я не послушная, я не хочу с ним.
– Сука! Узко-то как… – надавливает мне лбом на спину, рукой прогибает в пояснице, толкаясь до самых недр. Задает грубый, до невозможности агрессивный темп.
Я не хочу, не хочу его. Я ненавижу его и теперь буду таскать нож всегда. Да, лучше думать, занять голову чем-то другим, помимо этого животного совокупления.
Зарежу его при первой возможности. Отрежу огромный член, который снова и снова таранит меня. Снова и снова растягивает изнутри, ломая все, что я с таким трудом восстанавливала.
На этот раз боль другая.
Дурацкая, тянущая. Я ее всем своим существом отрицаю.
Потому что я не хочу даже думать, что подобное может доставлять хоть каплю удовольствия. Что мокрые руки на груди могут приносить тепло и ласкать, пока ливень хлещет по обнаженной спине.
– Хочешь кончить, Мышка? – хрипит он мне в ухо, сжимая теперь шею, а я кричу, ору.
– Нет! Нет! – нельзя кончить от того, что противно, нельзя, нельзя. Но этот урод накрывает волосатый лобок пальцами, находит чертов центр и начинает взламывать мою защиту, совершая круговые резкие движения. Не прекращая резких, жадных толчков внутри моего изнывающего по неизвестно чему телу.
Я пытаюсь вспомнить боль, которая разрывала меня в прошлый раз, я пытаюсь вспомнить, как сильно его ненавижу, вспомнить пособия и книги жертв насилия о том, что оргазм рождается в мозгу и во время насилия не возможен. Но запах этого мужчины, терпкий, с привкусом мускатного ореха уже проник во все поры и стянул нервные окончания.
Все мои попытки думать и размышлять о насилии исчезают ровно в тот момент, когда по телу проходят волны жара, когда дождь не просто не ощущается, он словно становится раскалёнными брызгами лавы.
Внутри натягивается струна и тут же рвется, вырывая из моей груди не крик боли, а чертов стон.
Нет, нет, я не хотела кончать!
Только не так!
Только не с ним!
Но чудовище толкается еще несколько раз, вжимаясь в мое тело, как одержимый псих, и заполняя меня до отказа спермой, которая горячими каплями стекает по голым ногам.
– Ненавижу, – реву я, стекая по стене к его ногам. – Ненавижу!
Реву, пытаясь привести себя в порядок. Он даже не разделся, стоит надо мной, заправляя еще стоящий член в штаны, и на меня смотрит. Словно на использованную тряпку.
– Замерзла, наверное.
– Да пошел ты…
– Погнали, погреемся, – дергает меня вверх, сам натягивает мне штаны, спускает футболку. Затем просто сбрасывает свою куртку и накидывает на меня, буквально опаляя своим неповторимым запахом.
– Мне не нужно. Ничего твоего не нужно, – хочу сбросить куртку, но Захар за плечо хватает.
– Она,