Дышит равномерно, через нос.
Ни длинная пауза, ни фильтрация мыслей, ни разумные убеждения, никакая бл*дская дыхательная фигня – ничто из этого не срабатывает.
Запоздало осознает, что при любом, и даже самом хр*новом для него раскладе, не хочет, чтобы ей было больно. Протягивает руку к ее щеке, несмело касаясь, задерживает дыхание. Смягчает направленный на девушку взгляд.
«Только ты, Эва»
«Только твой»
«Черт возьми…»
Какая тупость! Ему стоит предпринять что-то до того, как он начнет извергать эту дрянь и уже не сможет остановиться.
«Давай! Солги ей, что ты не сломлен, что не изорваны вены, и сердце твое – кремень»
– Это конец, Ева. Больше никаких заданий. Игра закончена.
[1] Запись из зачетной книги, в порядке написания: название предмета, количество учебных часов, ФИО преподавателя, оценка, дата.
15
– В смысле? – растерявшись, ненароком ослабляет нити самоконтроля. – Почему?
– Потому что я не хочу больше.
«Я не хочу больше…»
Звучит равносильно фразе «ты мне надоела».
«Ну… это очень-очень больно»
– Значит, ты… спал с ней? – последнюю часть предложения произносит совсем тихо, практически шепотом.
– Какая теперь разница, Эва? Я выполнил твое задание. В этом суть.
Непрерывный нарастающий гул в голове Евы сменяется частым резким писком. А затем – неизбежный оглушающий взрыв.
Ее прорывает.
– Я ненавижу тебя, Адам! Запомни это, мать твою, навсегда! И… Оставь для других свои дебильные игры!
Отворачивается к окну. Чтобы Титов не понял по глазам: внутри она умирает.
Распахивая дверь, выходит из салона, в надежде, что холодный воздух остудит и успокоит объятую пламенем кожу. Когда этого не происходит, у нее возникает серьезное желание лечь и прижаться щекой к асфальту. Если бы Адам не смотрел ей вслед, она бы определенно так и сделала.
Бредет к дому, практически не видя дороги. По памяти.
– Слезы – удел слабаков, Ева.
– Я больше не заплачу. Обещаю, папочка! Я больше не заплачу. Только не закрывай меня в этой комнате. Только не здесь…
– Обещаешь, значит. Я хочу, чтобы ты выросла сильной. А сильные люди не плачут.
– Обещаю, папочка.
Но сейчас она плачет. Не справляясь с выжигающей душу болью, льет слезы. Все эти громкие слова о любви – сумасшедший бред! И ведь столько дураков нашли в ней что-то недосягаемо прекрасное. Выжили из ума и распространили споры своей болезни по всему миру. Теперь Ева презирала каждого из них! Это самое дерьмовое чувство, которое она когда-либо испытывала. Какое же безумие – желать затеряться в толпе этих слепых дураков!
Сейчас, когда она осознала реальное положение вещей, ей бы выдохнуть и отпустить эту мечту.
Вот только… Она не знает, как это сделать.
Любить очень больно. Эту рану нельзя прикрыть. К ней